У рифа Армагеддон
Шрифт:
– Тогда нам следует подождать, пока они доберутся сюда, прежде чем мы вообще двинемся, - возразил Хирст.
– Если только не окажется, что мы застанем Хааралда врасплох настолько сильно, что он не сможет миновать остров Лок и крепости Ки прежде, чем он узнает о нашем приближении, - отметил Шарпфилд.
– Признаю, что это маловероятно, но это возможно.
– Полагаю, что все возможно, милорд.
– Хирст поморщился.
– Однако некоторые вещи более вероятны, чем другие.
– Согласен, но если не попробуешь, никогда не узнаешь, было ли это возможно или нет, не так ли?
V
Княжеский дворец,
Эрейстор
– Мерзко так поступить с моим слоном, дорогой.
– Чепуха.
– Князь Нарман усмехнулся, устанавливая ониксового слона в соответствующую нишу футляра с бархатной подкладкой.
– Это просто возмездие за то, что ты сделала с моей ладьей два хода назад.
– Тогда, если это и не отвратительно, то, по крайней мере, невежливо, - сказала его жена.
– Теперь это, - признал он с улыбкой, которую очень немногие люди когда-либо видели у него, - может быть обоснованным обвинением. С другой стороны, - он приподнял нос, громко шмыгнув носом, - я князь, а князьям иногда приходится быть невежливыми.
– Понимаю.
– Княгиня Оливия посмотрела вниз на инкрустированную шахматную доску между ними, и ее собственная улыбка затаилась в глубине ее глаз.
– Ну, в таком случае, я не буду чувствовать себя так уж плохо, указывая тебе, что это было не только невежливо, но и неразумно.
Брови Нармана поднялись, затем опустились во внезапном испуге, когда она передвинула одного из своих коней. Этот ход угрожал его ферзю, которого он больше не мог переместить в безопасное положение, потому что ход конем также очистил занимаемую им позицию, подвергнув его короля открытому шаху от ее оставшегося слона. Что было возможно только потому, что, захватив ее другого слона, он увел свою оставшуюся ладью с позиции, блокирующей шах.
Он несколько секунд сидел, обдумывая ситуацию, затем вздохнул и вывел своего короля из-под шаха. В этот момент ее конь налетел и вывел его ферзя из игры.
– Знаешь, - сказал он, откидываясь на спинку стула и обдумывая свой следующий ход, - к настоящему времени я должен был бы понять, что всякий раз, когда ты предлагаешь мне такой приятный, сочный приз, как этот, где-то внутри приманки всегда есть крючок.
– О, нет, - скромно ответила она.
– Иногда я оставляю их там вообще без крючка. Просто чтобы подбодрить тебя укусить в следующий раз.
Нарман рассмеялся и покачал головой, затем оглядел библиотеку.
Княжна Мария склонилась над учебником истории на одном из сидений у окна. В свои почти восемнадцать лет она приближалась к брачному возрасту, хотя на горизонте не было никаких ближайших перспектив. К счастью, как показал изящный профиль, вырисовывающийся на фоне лампы у ее плеча, она больше походила на свою миниатюрную привлекательную мать, чем на отца. У нее также был озорной характер ее матери.
Княжич Нарман, ее младший брат, в четырнадцать лет выглядел гораздо более молодой и стройной версией своего отца и тезки. Его, однако, не интересовал текст по истории. Он был погружен в роман, и, судя по его напряженному выражению лица, в нем должно было быть немало храбрости. Не говоря уже о мечах, хаосе и убийствах.
Их младшие дети, княжич Травис и княжна Филейз, находились в детской на попечении нянек. Пройдет еще несколько лет, прежде чем им доверят место среди дорогостоящих томов библиотеки.
Бывали моменты, подобные этому, когда Нарман почти жалел, что так глубоко вовлечен в великую игру. К сожалению, так оно и было, и он намеревался оставить Нарману-младшему гораздо более крупное и могущественное княжество, чем унаследовал он сам. Кроме того, какими бы ни были ее недостатки, это была единственная игра, в которую действительно стоило играть.
Его улыбка стала немного кривой при этой мысли. Затем он встряхнулся и вернул свое внимание к жене.
Оливия нежно улыбнулась ему, привыкши к тому, как иногда блуждали его мысли. Их брак не был основан на возвышенной, страстной любви. Оливия была дочерью побочной ветви предыдущего правящего дома, и ее брак с Нарманом, - заключенный, когда ей было всего четыре года, - был частью связующего звена, связывающего приверженцев старого режима с новой династией. Она была воспитана так, чтобы ожидать именно этого, но Нарман знал, что она искренне любила его, и он часто удивлялся тому, как глубоко он заботился о ней. Он не был, как он понял давным-давно, тем человеком, который подпускал людей близко к себе, но каким-то образом Оливия проникла в его защиту, и он был рад, что она это сделала. Совместное воспитание четверых детей во многих отношениях помогло им стать еще ближе, и он с большим уважением относился к ее уму. Действительно, он часто жалел, что не смог включить ее в свой тайный совет, но это было бы немыслимо.
– Ты собираешься когда-нибудь пойти сегодня вечером, дорогой?
– ласково спросила она, и он рассмеялся.
– Как только оправлюсь от шока, вызванного твоей вероломной засадой, - сказал он ей.
– На самом деле, думаю, что я только что...
Кто-то резко постучал в дверь библиотеки. Нарман повернул голову на звук, опустив брови. Все дворцовые слуги знали, что в его вечера с Оливией и детьми никогда нельзя было беспокоить его.
Дверь открылась, и один из дворцовых лакеев встал в проеме, низко кланяясь.
– Прошу прощения, ваше высочество, - сказал он немного нервно.
– Глубоко сожалею, что побеспокоил вас, но только что во дворец прибыл епископ-исполнитель Уиллис. Он говорит, что ему очень срочно нужно поговорить с вами.
Опущенные брови Нармана взлетели вверх, и он услышал легкий вздох удивления Оливии. Мария оторвала взгляд от своего учебника по истории, на ее собственном лице было написано удивление и немалая опаска. Младший Нарман был слишком глубоко погружен в свой роман, чтобы даже заметить это.
– Мне жаль, моя дорогая, - сказал Нарман Оливии через пару ударов сердца.
– Похоже, нам придется закончить эту игру позже. Возможно, завтра вечером.
– Конечно.
– Ее голос был спокоен, почти безмятежен, но он видел вопросы, горящие в ее глазах. Он знал, что эти вопросы она задавать не будет.
– Прости меня за то, что мне придется уйти, - продолжил он, вставая и наклоняясь, чтобы поцеловать ее в лоб.
– Я лягу спать, как только смогу.
– Понимаю, дорогой, - сказала она и смотрела, как он быстрыми шагами выходит из библиотеки.