У смерти две руки
Шрифт:
– Быстрее! Или вы хотите, чтобы полицейские застали вас в таком виде?
Я вздрогнула: вот уж нет! На сегодня хватит унижений. Глянула на доктора.
– Отвернитесь!
Тот вскинул рыжие брови, отчего синяк словно вытянулся.
– Чтобы вы двинули мне уткой по затылку? Нет уж, увольте! Одевайтесь.
Я вздохнула, обречённо натягивая бордовую юбку и крохотный розовый топик. Юбка сползала с моей тощей задницы, а топ едва прикрывал мой пятый размер. Глаза доктора
– Это не мои вещи, – угрюмо буркнула я. – Где мои, понятия не имею. Тут бабулька была, страшненькая такая…
– Нет времени, – нетерпеливо отмахнулся доктор. Он вцепился в мою руку и потащил по коридору. Мои босые ноги зашлёпали по прохладному кафелю. – Доберётесь домой, там переоденетесь. Если я найду ваши вещи, отправлю вам…
Я спотыкалась на лестнице и едва поспевала за мужчиной. Бежать в узкой юбке было совершенно невозможно, да ещё я не совсем отошла от той дряни, которую мне вкололи. Кстати об уколе.
– Что это было? – с подозрением спросила я, едва переводя дыхание. – Что было в том шприце?
– Успокоительное, – не оглядываясь, буркнул доктор. Он резко остановился у тёмных дверей, я сходу налетела на него. Лоб мой взорвался от боли, а магдок недовольно потёр свой затылок. Потом суетливо покопался в карманах, я ощутила в руке бумагу. – Вот деньги на такси. Уходите!
Доктор вытолкнул меня в темноту, хлопнули металлические двери, заскрежетал засов. Я боязливо поёжилась, всматриваясь в ночную мглу. Видимо, это чёрный ход. Передо мной была лишь заасфальтированная площадка со следами подтёков, а в нос бил противный запах химии. У бетонной стены одиноко притулился мусорный бак. Всё это так отличалось от ярко освещённого белоснежного фасада здания, что казалось, это совершенно другое место.
– Вот она, обратная сторона красоты, – мрачно усмехнулась я. И тут же хлопнула себя по лбу: – Ать за ногу!
Как же я такси вызову? Мобила-то осталась в брюках. А брюки где-то там, за дверями и засовами. Я сунула купюру в топ и хмуро потопала к калитке, босые ноги неприятно хлюпали по разноцветным лужам. Я поморщилась: надеюсь, у меня не облезет кожа, или, что ещё хуже, не вырастут волосы от пролитой нерадивыми грузчиками химии.
***
Широкая спина Андрея в полосатой футболке подрагивала, руки порхали над плитой, по кухне расползался упоительный аромат жареных вегетарианских сосисок. Желудок мой требовательно заурчал, я сделала успокоительный глоток горячего кофе. Скоро, скоро завтрак!
Я вновь посмотрела на Фёклу, которая сидела напротив меня. Её тихий смех, похожий на сухой кашель, не умолкал.
– Ох, прости, Джо! – едва переводя дыхание, вымолвила она. – Но как представлю тебя на скутере, в юбке, задранной до пояса, пробирающуюся по закоулкам…
– А стоило бы посочувствовать! – недовольно буркнула я. Впрочем, губы мои то и дело непослушно расплывались в улыбке. – У меня до сих пор в ушах стоит свист мужиков, которым довелось видеть, как колыхается на ветру мой пятый размер!
Фёкла зажмурилась и уткнулась лбом в стол, тощие плечики её дёргались от хохота. Андрей повернулся к столу, рука его держала сковородку, а на лице – выражение сочувствия. Старушка пережила приступ смеха, рука её подхватила ложечку для ежеутреннего творога. На мою тарелку плюхнулись ещё шипящие жаром сосиски.
– Я надеюсь, что вы не простудились, мисс, – заботливо проговорил ангел. – Кататься ночью голышом очень опасно для здоровья!
Мисс Фёкла подавилась творогом, впалые щёки её покраснели, Андрей невозмутимо постучал старушку по спине и повернулся к плите. Фёкла весело посмотрела на меня.
– Зато теперь Магсквер будет неделю гудеть о новой леди Годиве! – тихо прошелестела она. – И не беда, что за славу придётся заплатить лёгким насморком.
Веселье слетело с меня, словно шляпа, унесённая порывом ветра. Вкус сосисок перестал быть ярким и сочным, я отложила вилку и с трудом проглотила едва прожёванный кусок.
– Боюсь, плата намного серьёзнее, – мрачно ответила я.
На глаза навернулись слёзы, из груди вырвался тяжёлый вздох. Сухая ладошка Фёклы накрыла мою ладонь.
– Это всё равно бы произошло, – тихо сказала она. – Так или иначе…
– В смысле? – вскинулась я.
– Кошек всегда не больше тринадцати, – ровно проговорил Андрей, не отрываясь от работы. – Если появляется четырнадцатая, значит, кто-то пропадёт. Или погибнет.
В душе моей росло возмущение, я вырвала руку и двинула кулаком по столу.
– Так нужно просто отдать лишнюю! – негодующе воскликнула я. – Зачем ждать, пока кто-то сдохнет?
– Опять ты за своё, – тяжело вздохнула Фёкла, без аппетита ковыряя белоснежную массу в тарелке. – Сколько раз твердить, что магокошку не передашь. Она сама выбирает дом. Навсегда!
Андрей положил передо мной золотистые тосты и баночку абрикосового джема. Похлопав меня по плечу, он сказал с лёгкой улыбкой:
– Есть вещи, которые не изменить, мисс.
Я содрогнулась. Наверное, так улыбается смерть, когда приходит за жертвой. Тихой извиняющейся улыбкой. Мол, простите, но ваше время вышло.
– Значит, доктор наотрез отказался от встречи, – деловито начала Фёкла, отодвинув опустевшую тарелочку. – Хорошо, пока оставим как есть. Как он тебе, Джо?
Конец ознакомительного фрагмента.