У стен Смоленска
Шрифт:
Упорная борьба за Смоленск продолжалась. В охваченной огнем северной части города шел ожесточенный бой. Особенно упорные схватки происходили в районе кладбища и аэродрома, которые несколько раз переходили из рук в руки.
Одновременно в районе Могилева большая часть соединений 13-й армии генерал-лейтенанта Ф. Н. Ремезова также оказалась в окружении. Тем не менее советские войска продолжали сражаться с неукротимым героизмом, который вызывал восхищение даже у начальника генерального штаба вермахта генерал-полковника Ф. Гальдера, и их «дикое упорство», на которое он будет часто сетовать в своем дневнике, постепенно подтачивало вооруженную мощь Рейха.
Накал боевых событий, тяжело сказывавшийся на немецких войсках и материальной части, резко отличался от «маневров с боевыми патронами» летом 1940 года на Западном
К исходу 15 июля танковые дивизии 3-й группы Гота, стремительно наступавшие из района Витебска в обход Смоленска с севера, вышли в район Духовщина — Ярцево и повернули на юг навстречу дивизиям 2-й танковой группы Гудериана, в то время как южнее Смоленска немецкие танковые корпуса захватили Быхов и продвинулись до слияния рек Сож и Остер в районе Рославля. 18 июля мотоциклисты 10-й немецкой танковой дивизии вышли к Ельне, и после двенадцатичасового боя на следующий день дивизия овладела городом. Все советские армии между танковыми группировками Гота и Гудериана оказались втянутыми в огненный водоворот битвы, разгоревшейся вокруг Смоленска.
С окружением советских армий в районе Смоленска и захватом Ельни Гудериану казалось, что он создал благоприятные предпосылки для стремительного броска на Москву, на которые надеялись фон Бок, Гальдер и сам главнокомандующий сухопутными войсками генерал-фельдмаршал фон Браухич.
Возможно, Гитлер делился своими мечтами о «суперКаннах» лишь с узким кругом приближенных лиц, но он не делал секрета из своей неприязни к идее фронтального наступления на советскую столицу и подчеркивал это уже после принятия директивы № 33. «…В настоящий момент, — писал Гальдер 23 июля, — Москва фюрера совершенно не интересует, а все его внимание приковано к Ленинграду…». Самое большое, чего мог добиться Браухич, — это разрешение отложить выполнение директивы № 33, потому что «…механизированные соединения группы армий „Центр“, которым фюрер поставил задачи, нуждаются в 10–14 дневной передышке, чтобы восстановить свою боеспособность» [19] .
19
Жуков Г. К.Воспоминания и размышления. М., Издательство АПН, 1986, т. 1, с. 184.
С 1945 года взгляды поборников тезиса, что вермахту следовало еще в июле предпринять стремительное наступление на узком фронте на Москву, пользовались беспрепятственным хождением. Всегда легче превозносить достоинства гипотетической альтернативы, чем оправдывать неутешительную реальность. К тому же все противники этого удара в центре фронта мертвы. У Кейтеля, Йодля, Клюге и у самого Гитлера не было времени для опубликования оправдательных мемуаров. Беспристрастное изучение фактов показывает, каким опасным было в тот момент положение немецких войск. Немцам удалось перебросить за Днепр не более десяти дивизий, и эти дивизии продвинулись в восточном направлении еще километров на 180. Главные переправы у Орши и Могилева все еще находились в руках Красной Армии и удерживались советскими гарнизонами, не уступавшими по численности немецкому головному эшелону. Кроме того, к северу и югу немецкого клина четыре советские армии имели еще достаточно сил, чтобы охватить и подрубить его основание. К тому же немецкое снаряжение, и особенно танки и автомашины, нуждалось в ремонте. Немцы испытывали трудности в доставке боеприпасов для дивизионной артиллерии, и тем более в переброске на переднюю линию фронта орудий более крупного калибра для штурма укрепленных позиций советских войск, а пикирующие бомбардировщики для этих целей оказались неудовлетворительной заменой.
Фактически в эти дни «линия жизни» войск 4-й армии вермахта генерал-фельдмаршала фон Клюге была натянута до предела. Еще более уместным было бы сравнить положение его войск с велосипедистом, балансирующим на натянутом канате. 2-я танковая группа Гудериана должна была или сохранять поступательное движение — и тем самым равновесие, — или «сорваться и полететь вниз». Однако внешне казалось: ничто не могло помешать немцам развить успех. 16 июля, захватив Невель, они западнее него окружили 51-й стрелковый корпус генерал-майора А. М. Маркова, а 29-я моторизованная дивизия полностью овладела Смоленском. Сталин был вне себя, узнав о падении города, прикрывавшего дорогу на Москву. Кстати, именно 16 числа восточнее Витебска был взят в плен старший сын Сталина — командир батареи артиллерийского полка 14-й танковой дивизии старший лейтенант Я. И. Джугашвили. Позднее он погиб в немецком концлагере, разделив судьбу многих своих соотечественников. По свидетельству очевидцев, Яков и там проявил себя достойным человеком и патриотом.
Преградить путь танковым дивизиям врага и задержать противника Ставка и командование Западного фронта поручили группе генерал-майора К. К. Рокоссовского, подчинив ему все части и соединения, отошедшие на ярцевский рубеж. 17 июля на командном пункте фронта в Касне маршал С. К. Тимошенко подробно ознакомил генерала К. К. Рокоссовского с обстановкой и уточнил задачу.
Благодаря энергичным усилиям К. К. Рокоссовского и его небольшого, созданного на ходу полевого управления (начальник штаба — подполковник С. П. Тарасов, командующий артиллерией — генерал-майор И. П. Камера) удалось в короткий срок сформировать боевую группу. В нее вошли 38-я стрелковая дивизия (командир — полковник М. Г. Кириллов), 101-я танковая дивизия (командир — полковник Г. М. Михайлов), пополненные за счет отдельных групп и подразделений, вышедших к ярцевскому рубежу.
Закрепившись на восточном берегу реки Вопь, группа генерала Рокоссовского преградила врагу путь на восток.
«Затем, — писал в своих воспоминаниях этот видный советский полководец, — мы начали переходить в наступление, нанося немцам удары то на одном, то на другом участке, и нередко добивались успеха. Правда, успехи по масштабам носили тактический характер. Но они способствовали укреплению дисциплины в войсках, они ободряли бойцов и командиров, которые видели, что способны бить врага. Тогда это многое значило и многое нам дало» [20] .
20
Рокоссовский К. К.Солдатский долг. М.: Воениздат, 1988, с. 29.
Рокоссовский как воспитанный и тактичный человек не стал упоминать об отдельных позорных явлениях того периода. 101 тд, имевшая к 15 июля 1941 года до 220 танков различных марок и руководимая Героем Советского Союза полковником Г. М. Михайловым, совершенно в боях себя не проявила, да и сам бравый полковник не выказывал особого героизма. Потеряв под Ярцево с 18 по 21 июля 140 танков (на 21 июля в 101 тд было около 70 Т-26 и БТ, а также 7 КВ. — Примеч. авт.), дивизия больше не использовалась в атаках, а самого полковника хотели снять с должности. Только драматизм ситуации не позволил Рокоссовскому это сделать.
В это время дивизии 20-й армии более десяти дней отвлекали значительные силы противника, непрерывно контратакуя его. При обороне Орши отличилась 73-я стрелковая дивизия полковника А. И. Акимова. Четыре дня упорно сражалась в окружении 1-я Московская Пролетарская мотострелковая дивизия полковника Я. Г. Крейзера. В донесении 3-й танковой группы Гота отмечалось, что ее соединения и части несут большие потери, а моральный дух личного состава подавлен стойкостью советских войск, их неожиданными действиями и ожесточенной борьбой. Однако перебои в снабжении горючим вынудили 20-ю армию генерала П. А. Курочкина отойти в район северо-западнее Смоленска.
Для боевой деятельности наших войск, сражавшихся в районе Смоленска, огромное значение имела Соловьевская переправа через Днепр. Через нее части 16-й и 20-й армий получали те небольшие пополнения людьми, техникой и боеприпасами, которые удавалось доставить в тех исключительно сложных условиях.
В районе переправы действовал сводный отряд полковника А. И. Лизюкова, состоявший из остатков танкового и мотострелкового полков, ранее принадлежавших 5-му механизированному корпусу. В составе отряда также находилось 15 танков. Ввиду важности выполняемой задачи первое время отряд находился в непосредственном подчинении штаба фронта, а затем вошел в состав группы Рокоссовского.