У судьбы другое имя
Шрифт:
– Не изволите ли отведать… трюфелей, фуа-гра? – пошутил другой.
Валя метнула взгляд на бестолковый, чисто мужской стол и вдруг поняла, что дико голодна. Да ведь и неудивительно! Когда закуски подавали, она хозяйку в студии вытрезвляла. Томленных в молодом вине перепелок, что принесли на горячее, есть было противно – слишком на воробьев похожи. А десерта она не дождалась.
И девушка смущенно пробормотала:
– Если только чипсов…
– Во дела! – удивился сопровождавший ее паренек. – Неужели
– Да просто есть было некогда, – пожала плечами Валя. И объяснила: – Я ведь не гостья, тоже на работе была.
– И кем ты работаешь?
– Пресс-секретарем у Марии Первой.
– Ух, ты! – восхитился парень. – Автограф для меня раздобудешь?
– Не вопрос. – Валя привычным жестом достала блокнот, попросила: – Диктуй, кому что пожелать. И телефон. Будет готово – позвоню.
– А свой телефончик оставишь? – игриво поинтересовался тот.
Но ответить девушка не успела – из распахнутых окон особняка раздался оглушительный крик.
Из расшифровки протокола допроса:
– Ваше имя?
– Бахтина Валентина Валерьевна.
– Где работаете?
– Я пресс-секретарь у Марии Первой.
– Что входит в круг ваших обязанностей?
– Все контакты с прессой. Присутствую на фотосессиях и интервью. Иногда подсказываю, как лучше отвечать. Визирую готовые тексты…
– Почему вы сегодня оказались у нее в гостях?
– Мария Николаевна попросила.
– Она всегда звала вас на свои семейные торжества?
– Нет. Конечно, нет. Просто сегодня случай особый, у ее мужа юбилей…
– С юбиляром вы, кстати, были знакомы?
– Ну… шапочно. Здоровались…
– И почему вы обязательно должны были присутствовать на его дне рождения?
– Я… я помогала все организовывать.
– Организацию банкета полностью взяла на себя служба кетеринга. А в чем заключалась ваша роль?
– Да, если честно, ни в чем. Марии Николаевне просто было спокойней, когда я рядом.
– Один из свидетелей показал, что в период с семнадцати сорока пяти до половины седьмого вы с ней обе отсутствовали. Где вы находились?
– В ее студии сидели.
– Зачем?
– Мария Николаевна перебрала немного… Я ее чаем отпаивала.
– Вы утверждаете, что у Марии Первой проблемы с алкоголем?
– Ни в коем случае! Она всегда в меру пьет. А сегодня просто немного переволновалась.
– Переволновалась из-за юбилея супруга? Или у нее были иные причины?
– Может, и были. Я не знаю.
– Они ссорились с мужем?
– Понятия не имею. Понимаете, у нас с ней отношения исключительно деловые. О личном Мария Николаевна мне не рассказывает.
– А сегодня они ссорились?
– Нет.
– Нет – или вы не видели?
– Ну… не видела.
– Получается, Мария не все время на ваших
– Нет. Где-то с двух до без пятнадцати пять она сидела в гардеробной, с ней парикмахер и визажист работали. Но вряд ли Шепелев стал туда соваться. И тем более ссориться при посторонних.
– Это единственный промежуток времени, когда вы ее не видели?
– Не понимаю, зачем вам такие детали!
– Отвечайте на вопрос.
– Да без проблем! Когда Мария Николаевна освободилась, она и мне предложила себя в порядок привести. Тоже отправила к парикмахеру с визажистом.
– Сколько вы отсутствовали?
– Примерно час. Соответственно, с шестнадцати сорока пяти до без пятнадцати шесть. Но тогда они тоже поссориться не могли – уже начали гости съезжаться.
– В котором часу Мария Первая второй раз поднялась наверх?
– Я точно не помню… Около девяти, наверное.
– А когда спустилась?
– Примерно через полчаса.
– Вы сообщили ее мужу, что она пошла в спальню.
– Я такого не говорила!
– У нас есть свидетели. Они слышали ваш разговор.
– И все равно! Я говорила Шепелеву, что его жена Мария пошла прилечь. И предположила, что в спальню. Но там она не была.
– С чего вы взяли?
– Потому что по возвращении от нее табаком пахло. Вряд ли она в спальне курила. Мария Николаевна сказала, что на балконе сидела в библиотеке.
– Мы его осмотрели. Пепельница пуста. Следов пепла нет. Окурка под балконом – тоже.
– Я ж вам объясняю: она не хотела, чтобы муж знал! Поэтому, наверное, пепельницу вымыла. А окурок выбросила куда подальше. В унитаз, скорей всего.
– Почему вы ее все время защищаете?
– Да потому, что не убивала она! Я точно знаю!
Хотя Валя совсем не была уверена.
Слишком уж много в одной точке сошлось.
Никогда она не забудет, как, повинуясь пронзительному женскому крику, бросилась в дом. Распахнула дверь, промчалась по коридору. И – встретилась взглядом с Марией Первой. Та стояла на верхней ступеньке лестницы. Рукава ее эффектного, в деревенском стиле, платья были в крови. Губы тряслись, и певица лихорадочно, словно заведенная, выкликала:
– Он мертвый! Мертвый!
А публика столпилась внизу, у лестницы, и внимала звезде в полном молчании.
Валентина, повинуясь общей тягостной ауре, тоже словно к полу приросла. Ни двинуться, ни слова произнести не могла.
Но тут зловещую тишину прервал недоверчивый голос:
– Кто мертвый?
Мария судорожно выдохнула:
– Мой муж.
И зрительный зал мгновенно взорвался, заохал, заговорил разом.
А Валентина справилась со ступором, бросилась к хозяйке. Но подняться успела от силы на пару ступенек. Ее оборвал грубый голос: