У сумрака зелёные глаза
Шрифт:
Когда оно медленно, с мучительной слабостью и робостью выглянуло наружу, я опять оказалась в темноте, в замкнутом и очень узком пространстве. Руки и колени упёрлись в выпуклую, обитую шёлком крышку, по бокам щекотали шёлковые складки оборок и рюшей, холодные и мягкие. В подушечке под головой скрипели опилки. Я в гробу? Похоже, да... Нет, я не Ума Турман, и ударом кулака мне крышку не пробить: смертельная слабость пронизывала всё тело, которое казалось куском холодного студня. Я и пошевелиться-то могла с трудом: холодцеобразное тело повиновалось плохо. Такое ощущение, будто я уже разлагалась... Вспомнился князь Огнев с его «Заживо погребёнными».
Нет, конечно, не это было моим самым страшным кошмаром. Больше всего я боялась снова потерять Алёнку... Но я точно больше её не увижу, если не выберусь отсюда, и по всему выходило, что это и был мой кошмар. И физической силой эту шараду не решить, потому что это был ментальный капкан, из которого придётся пробиваться наружу не кулаками, а разумом и духом... Вот только собраться бы с силами.
Где же вы, свет разума и сила духа? Вы мне сейчас так нужны! В этом роскошном, но тесном и душном ящике даже голова не работала, мысли плелись, хромая и спотыкаясь, по каменистым тропам безысходности. Я вернусь к тебе, Алёнка, я обещала вернуться, и я это выполню. Ради тебя я выберусь из сколь угодно глубокой могилы.
«Могила разума – страх. Для начала освободиться от страха. Всё это – иллюзия, сон, и на самом деле я нахожусь на поверхности. Воздуха там достаточно, поэтому я не задохнусь. Немет – всего лишь старый кровосос, которых я убивала десятками. Во мне – сила десяти вампиров; не может быть, чтобы я не смогла изыскать в себе ресурсов для освобождения из капкана. Свет разума, отточенная призма, прозрачная и идеальная пирамида...»
Светоч. Мне нужен был светоч. Любовь, над которой не властен ни сумрак, ни сама смерть.
Спасибо, Массимо. Ты – человек среди вампиров.
Тёплые ладошки коснулись моего лица... Я открыла глаза и вместо тьмы увидела свет. Золотые лучи солнца, пробиваясь сквозь пышно цветущую яблоневую крону, озаряли мягким ореолом Алёнкины волосы. Свет струился из её глаз, смотревших на меня с нежностью, а на её плечи падали с веток белые лепестки.
«Так ты преодолела свою нелюбовь к яблокам?» – спросила я.
«Да, глупо их не любить только потому, что они связаны с моей смертью. Яблоня так чудесно цветёт...» – Алёнка подняла глаза к белоснежным веткам.
Я тоже подняла взгляд. Солнце приятно кололо лучиками-иголками, пробираясь через весенний ароматный наряд дерева.
«Это случайно не Горькая Аннетта?» – осенило меня.
«Я не знаю, – пожала она плечами. – Этого сорта уже вроде бы нет... Но было бы забавно снова его попробовать».
Я сказала:
«Я найду её, Алёнка. Весь мир переверну, а разыщу».
Больше не было тяжкой, давящей на грудь земляной толщи, тесных стенок и холодной обивки, скрипа опилок под головой и могильной тьмы. Была залитая солнечным светом поляна в горах, зелёные склоны, ощетинившиеся лесом, синее небо и душистое, бескрайнее, пёстрое разноцветье по колено. Свобода и воздух, солнце и любовь. Здесь мы с Алёнкой целовались у костра, здесь она вернулась из сумрака обратно на свет. Это – Карпаты.
– Ну, а как вам такие декорации, милорд? – спросила я.
Немет, щурясь от яркого света и закрываясь рукой, вскричал:
– Солнце? Оно не настоящее! Это иллюзия!
– Да, иллюзия, – улыбнулась я. – Но попробуйте с ней справиться!
Немет попробовал и не смог, а его кожа между тем уже начала краснеть и покрываться
Цветущая поляна превратилась в ковёр ручной работы, горный пейзаж – в просторный зал, отделанный в цветистом, филигранно-замысловатом и пышном восточном стиле – с богатыми мозаиками, позолоченными арками и колоннами. Лорд Немет лежал на полу, разбросав руки в стороны и со стонами перекатывая голову, как в бреду – ничуть не обожжённый, но смертельно измученный. Система его психических иллюзий рухнула вместе с его психикой, и он лежал передо мной поверженный и беззащитный – в своём собственном доме.
– Вы проиграли поединок, милорд, – сказала я устало, склонившись и опершись на колени, чтобы перевести дух. – Уфф... Но это было нереально круто. Вы мастер иллюзий.
Немет приоткрыл мутные глаза, разлепил губы и пробормотал что-то. Я склонилась ниже:
– Простите? не разобрала.
Его глаза открылись шире, и я уже отчётливо услышала:
– Убить её!
Это был ещё не конец, как оказалось: из золотых арок с колоннами на меня со всех сторон бросились вооружённые слуги Немета. При мне были только два меча, а всё остальное оружие по правилам дуэлей пришлось оставить в машине. Как бы мне сейчас пригодились мои автоматы с противовампирскими пулями и ампулы! Но вместе с силой десяти вампиров я приобрела ещё одно оружие, против которого охрана Немета не знала приёмов – сверхскорость.
Картинка замерла: бегущие ко мне вампиры застыли – кто с поднятой ногой, кто с занесённым для удара оружием, кто с раскрытой в крике клыкастой пастью. Должно быть, меня они воспринимали как размытый вихрь, летающий с сумасшедшей быстротой.
– Нечестно, милорд! – сказала я. – Меня-то заставили соблюдать правила, а сами?
Что могли сделать два посеребрённых меча на сверхскорости? Да практически всё, в том числе и сократить количество противников с пятидесяти до тридцати в одну минуту. Остальные, впечатлённые до ужаса темпами гибели своих собратьев, дрогнули и отступили, несмотря на хриплые крики своего господина:
– Стойте, трусы! Шакалы! Я вас всех уничтожу!
– Вряд ли эта перспектива воодушевит их на бой, – усмехнулась я, останавливаясь над ним.
Он даже не мог подняться с ковра, только беспомощно елозил ногами в красных восточных туфлях, пытаясь от меня отползти. Ничто не препятствовало мне впиться клыками в его белую длинную шею и вместе с кровью забрать его силу – всю, что была в нём, вместе с силой моего отца.
Когда потусторонний всасывающий звук в пространстве стих, я выпрямилась. Острия моих мечей смотрели в пол – усталые, хорошо поработавшие сегодня. Но одному из клинков ещё предстояло сделать последний взмах, и он его сделал, отделяя голову лорда Немета от туловища. Иначе эта месть никогда не закончится.