У тебя все получится, дорогая моя
Шрифт:
– Я покажу тебе твою спальню.
– Спасибо.
Я пошла за ней и впервые оказалась на втором этаже ее двухэтажной квартиры. Она остановилась перед закрытой дверью.
– Я сплю здесь, – сообщила она.
Мы проследовали в другой конец коридора.
– А вот твоя.
Я вошла в комнату, которая должна была стать моей. Светлые стены, большая кровать с безупречно белым бельем и, как во всех остальных помещениях, тяжелые портьеры из черного бархата. Чемоданы были разобраны. Каждое платье, каждая пара туфель нашли свое место в большом стенном
– Вы сказали, что раньше это была спальня Габриэля?
– Давным-давно…
– Как у него дела?
– Горбатого могила исправит, дорогая моя. Габриэль в своем амплуа. Я от него устала.
– А что он сделал?
Я испугалась. Мне стало страшно, что передо мной откроется жизнь, частью которой я больше не являюсь.
– В последнее время он совершенно неуправляем, мне надоело утихомиривать оскорбленных любовниц. Вот я и отправила его к зарубежным клиентам – может, поуспокоится.
Я представляла его в объятиях других женщин. Это причиняло боль, потому что я пусть и смутно, как во сне, но успела ощутить, что принадлежу ему, что я – женщина Габриэля и ни одна другая не может похитить у меня его сердце.
– Дорогая моя, что с тобой? Ты побледнела.
– Я очень устала.
– Ложись.
Она подошла, осторожно коснулась губами моей щеки и вышла. Я с трудом доковыляла до ванной. Оперлась об умывальник, заглянула в зеркало и увидела, что выгляжу ужасно. Решила, что почищу зубы и этим ограничусь. В качестве пижамы оставила трусики и натянула старую майку.
К своему удивлению, я мгновенно вырубилась. Но спасительный сон продлился недолго. Часа в два ночи я неожиданно проснулась, охваченная отчаянием. Долго рыдала под одеялом. В какой-то момент загорелся ночник, я выглянула из-под одеяла и увидела Марту. Она стояла рядом с кроватью в пижаме из черного шелка. Я вытерла ладонью мокрые щеки.
– Не хотела вас беспокоить, – извинилась я, приподнимаясь.
– Я очень мало сплю.
Она села рядом со мной, прислонилась к изголовью и осторожно погладила меня по волосам:
– Легко догадаться, что натворил твой муж. Не трудись рассказывать, и так все понятно, но слишком неприятно. Сегодня ночью разрешаю тебе быть слабой. Но больше никогда не хочу об этом слышать. Как объяснить, что я плачу не из-за Пьера, а потому что осознала призрачность своих иллюзий насчет чувств Габриэля? Я подняла глаза, она мне улыбнулась. Я решилась придвинуться поближе, обнять ее рукой за талию, прислониться к ней. От нее хорошо пахло: тяжелый, пьянящий, чувственный аромат. Ее рука скользнула по моей шее, легла на спину. Сквозь хлопок майки я ощущала ее ласку.
– Что со мной будет?
– Ты станешь сильной и независимой женщиной.
– Я на это не способна.
– Ты больше никогда не будешь сомневаться в том, что я говорю. Я знаю, что для тебя хорошо. Не сближайся с мужчинами, не доверяй им: они играют женщинами, пользуются нами, нашим телом.
– Но вы же говорили, что Жюль…
– Таких мужчин, как Жюль, больше нет, придется тебе с этим смириться. Тебе не повезет так, как повезло мне. Но я научу тебя повелевать ими, использовать их для своего удовольствия и контролировать свои чувства.
Мое тело съежилось. Это было выше моих сил, в особенности с Габриэлем. Я еще теснее прижалась к Марте. Шелк ее пижамы был мягким. Мое лицо поднималось и отпускалось в ритме ее дыхания.
– Спи, дорогая моя. Спи, я позабочусь о тебе.
Когда я проснулась, я была одна. Сколько времени Марта оставалась со мной, баюкая на своей груди? Этого я не помнила. Печаль в конце концов отпустила меня, и я провалилась в глубокий сон. В дверь постучали.
– Войдите, – сказала я, садясь в кровати. Появился Жак с подносом в руках:
– Доброе утро, Ирис, ваш завтрак!
– Спасибо, что вы, зачем…
– Приказ хозяйки, – ответил он, широко улыбаясь. Жак поставил поднос на письменный стол. Уже в дверях обернулся:
– Она велела передать, что придет к вам через двадцать минут и хочет, чтобы вы до того приняли душ и надели халат.
– Хорошо.
Я только успела набросить халат, когда вошла Марта. На ней был костюм, который я сшила ей одним из первых: темно-синий, жакет с баской. Оказывается, она не все выбросила.
– Ты сегодня лучше выглядишь, дорогая моя.
– Спасибо за сегодняшнюю ночь. Она подняла руку:
– Я тебе уже сказала, считай, что это дело прошлое, и мы не будем к этому возвращаться.
Она направилась к стенному шкафу и долго изучала его содержимое. Потом достала длинную узкую черную юбку, черный джемпер с V– образным вырезом и легкое пальто того же цвета.
– Наденешь это. Через час у нас встреча с моим адвокатом, он уладит все формальности твоего развода. Потом проведем день вместе. Я распорядилась, чтобы Жак перенес все, что тебе нужно для работы, в свободную комнату прямо здесь.
– Знаете, я могу вернуться в ателье.
– Нет, ты пока не готова. Эти дурехи замучают тебя расспросами.
Через сорок пять минут мы вышли на улицу и сели в такси. Марта держала меня за локоть. Мне не хватало нахальства сравнивать себя с ней, но наше сходство становилось поразительным. Я такая же брюнетка, как она, у нас примерно одинаковая одежда и обувь, обе мы прячем глаза за большими солнцезащитными очками знаменитой марки. И у нас одинаковая походка – у Марты от природы, у меня приобретенная благодаря ее урокам. Если мы и не выглядели как клоны, то за мать и дочь нас вполне можно было принять. Моя собственная мать от меня отказалась, что ж, воспользуюсь добрым расположением Марты.