У вас есть женщина
Шрифт:
По телефону вру про Питер
Кальвадос оставим
Белый
Сиреневые
грустное начало июня
ГУЛИ, ГУЛИ…
Гули
Дурочка и цыплята
Тот, кто
Елисавета сказала...
Библиография
Acknowledgements
Copyright information
ДОМА
Умер
Дом не терпел прощаний,
Прятал потери наши
В сенцах, в шкафу с плащами,
Под лопухи и кашку.
Двери, калитки, окна –
Настежь. Сачком кисейным
Штор накрывал нас: вот вам!
Чем не приют весенний?
– Лепо ли?
– Как не лепо!
Груша в цвету и грозы…
– Так оставайтесь! Лето
Скоро сюда с обозом.
Будет чем поживиться –
Краски, мольберт, панамы...
Взвизгивал половицей:
Я же для вас, упрямых!
Весь арсенал исчерпан,
Он нам посул – мы молча
К поезду, в спешке. Чем там
Память белеет? Почтой.
В ящике телеграмма:
Ночью, дотла, с вещами...
Только портрет без рамы
Дом возвратил, прощаясь...
2009 г.
Дома должны
Дома должны уметь играть на ложках,
Дома должны носить на стенах бусы –
Чеснок и лук, и перец… На окрошках,
На молоке, на сотах и на русых
Дождях косых поднимутся матрёшки –
Сынки и доньки, каждый крепче груздя,
Дома должны их нянькать и тетёшкать,
Дома должны подсолнухи им лузгать.
Должны дома уметь прощать, прощаться,
Гордиться и… В домах должны быть лики,
Кому молиться, чтобы возвращаться
Могли детишки из боёв великих
И не великих, может, даже, стыдных…
Но дом прикроет грех, как… просто двери,
Ударит в грудь не больно, не обидно:
«Эххх, ты!» Домам, как Богу, стоит верить.
Дома должны… Дома умеют это:
И колыбельных сны, и погребальный
Дубовый плач… Когда все песни спеты,
Дома пустуют. Молча и печально.
2011 г.
Заброшенный дом на Ай-Петри
Никогда, ничего не ткала,
А желательно коврики, холст
В дом, где – стен только три, а скала –
Есть четвёртая, белая кость
(обглодали дожди и ветра).
Так задерживать кашель в груди
И надтреснуто вскрипывать: "кра!"
Только он и умеет один.
Да, желательно коврик и холст…
У ореха в ногах прелый лист,
Из калиновых рук чёрный дрозд
Алых капель добыл себе. Лис
Углем носа рисует маршрут
До крыла куропатки…
Тот дом
Лишь на четверть похож на редут,
На три четверти тесным гнездом
Присоседился к камню, живёт,
Совершает вечерний намаз,
И, втянув в подреберье живот,
Не отводит слезящихся глаз
От Ай-Петри, от синих столов,
Не покрытых холстами зимы.
Ждёт снегов из-под крыльев орлов,
Вместо снега – незваные мы,
То есть я с пожеланием – ткать
И стелить, наполнять суетой
Эту древне – упрямую стать,
Молчаливость и кроткий покой.
Никогда ничего не ткала…
Понимаю, ни коврик, ни холст
Не одобрят ни дом, ни скала.
Здесь все просто
и слишком всерьёз.
2011 г.
Зеркальце
– Мосты разводят! Нам направо?
– Какая разница теперь?
Не спит квартира-переправа,
А безответственная дверь
Совсем её не охраняет.
Астигматизм глазка растёт,
Ночами слышно: "Няня, няня!"
Потом дыханье – кто-то пьёт
Чаёк из чашки... "Баю-баю,
Спи, золотая!" И луна,
И мотыльков белесых стаи
По шибке* мёртвого окна
Метут, постукивая жадно,
А по углам темным-темно.
Фольгой конфеты шоколадной
Мерцает зеркальце. Оно
Внутри себя замкнуло лица
И выпускает по ночам
То призрак девочки – напиться.
То призрак няни – дуть на чай.
...Ах, нет, не только их! Бывает,
Всплывёт иных событий ход:
Матросский маузер стреляет