У Великой реки. (Дилогия)
Шрифт:
Действительно, из узкого окна замка открывался потрясающий вид на пологие холмы, ближние деревеньки с хуторами и извивающуюся между ними ленту вполне наезженной грунтовки. И мост над рвом опущен – по всему видно, что его лет десять никто и не поднимал. Замечательно. Осталось только решить две маленькие проблемки – как добраться до машин, которые стоят теперь в самом дальнем от нас углу замка, и как потом на машине проехать через запертые крепостные ворота. И так, чтобы нас при этом не расстреляли со стен, пока мы будем ехать по самому замку. Детская задачка, можно сказать.
– Ворота
Мысли еще читать научилась? Хотя… сейчас у всех одни мысли. Одни. И у меня вот… одна.
– Мы пойдем назад, – сказал я.
Все повернулись ко мне и посмотрели со сдержанной жалостью: понимают, что умом тронулся.
– Это куда – назад? – тихо переспросила Лари. – У тебя жар?
– Туда!
Я указал пальцем на коридор, из которого мы выскочили только что. И откуда так старательно прорывались.
– И зачем мы тогда ломились сюда? – спросила Маша. – Любимый, ты умом тронулся?
– Сюда мы ломились, чтобы врага обмануть, – заявил я. – Это дежурная версия. А версия рабочая – мы так старательно сюда рвались, что сзади нас никто ждать не будет. Максимум, что сделают, – посадят заслон у запертых ворот, а сами в обход побегут. Побежали в смысле.
– Да? – переспросил Орри, явно задумавшись. – А ведь может получиться. И тогда мы в башню – и оттуда во двор. Там завалено, правда.
При последних словах он аж застонал с досады.
– Я вход завалила заклятием, – сказала Маша. – Как завалила, так и освобожу. Мое заклятие – что хочу, то и делаю.
– Тогда чего ждем? – сказала Лари, заканчивая собирать магазины с трупов.
С патронами мы сейчас с ней потратились, верно. Ломились вперед, стреляя во все, что мелькало и просто казалось. Если бы не запас, взятый с Игана, я бы уже выбросил свою СВТ-К. Впрочем, есть патроны к пулемету, я их не люблю за низкую кучность, но на таких дистанциях боя…
– Вперед, – сказал я и, как всегда, побежал в авангарде.
Коридор, двери, спуск, коридор, зал, опять двери, которые мы сумели закрыть изнутри, коридор, круглый зал, где так и валялось тело тифлинга Игана, запертые двери. Я приложился ухом, прислушался. С той стороны тихо. Но за ними еще двери.
Разблокировав механизм, Орри быстро завертел колесо. Тяжелые бронзовые брусья вылезли из отверстий, затем мы слегка приоткрыли створку. К счастью, смазывать ворота не забывали, да и звук Маша приглушила. Никого, только гора мертвых големов лежит на своем месте. Зато шаги заглушат.
Следующие ворота явно пытались сломать. Они как оспой были покрыты волдырями от ударов пуль, и явно были видны следы ударов чем-то тяжелым. Но повредить их, естественно, дружинники не смогли. Тут не всякий маг справился бы. На этот раз Балин схватился за колесо, Орри вскинул пулемет, а мы с Лари взялись за гранаты.
– Сейчас… – сказала Маша, затем негромко хлопнула в ладони.
Изображение ворот словно размылось на мгновение, будто перед ними костер горел и теплый воздух поднимался, а Маша сказала:
– Можно открывать. Шума не будет.
Так и оказалась. Тяжелые железяки скользили по направляющим без единого звука, и когда Балин с усилием толкнул створки, а мы с Лари прыгнули в зал, то обнаружили всего четверых совершенно обалдевших от нашего появления дружинников во главе с сержменом, которые укрылись за баррикадой из принесенных откуда-то дубовых лавок и вообще не ждали нас. А совершенно бесшумно растворившиеся ворота удивили их так, что они замерли с открытыми ртами.
С первым дыханием я всадил пулю в лоб сержмену. В шлеме без чехла появилась круглая дырка, тонкая струйка крови скатилась на лицо, и он упал вперед. А я уже палил во всех остальных без разбору, равно как и Лари, и завершил всю эту бойню Орри, прочертив кучу упавших тел из пулемета крест-накрест.
А я сменил магазин в карабине на предпоследний – и пошел вдоль стены зала, проверяя, не спрятался ли кто за колонной. А по противоположной стене шла-скользила тифлингесса. Но никого не было. А если кто и был, то уже скрылся.
Я подбежал к Орри, спросил:
– Патроны есть еще, которые без дисков?
– Есть, – кивнул гном. – Отсыпать?
– Дай пять пачек, – ответил я.
– Мои возьми, – сказала Маша, показав на СВД, которая так и висела у нее за плечом.
– У тебя снайперские, кучные, еще пригодятся, – мотнул я головой.
Гном скинул рюкзак и быстро передал мне из него пять бумажных пачек с тяжелыми патронами. Набивать магазины не стал – некогда задерживаться, а просто распихал их куда попало, по карманам и в подсумки.
– Не спим, бегом отсюда!
В зале лежали тела еще нескольких дружинников, причем у двоих были просто свернуты шеи и вырваны сонные артерии. Вампирша напала, больше некому. А ее тела не видно: неужели сумела смыться?
И снова коридор, уже знакомый, еще труп дружинника со следами укуса на шее, смылась кровососка, точно ведь, размерзшиеся и лежащие в зловонных лужах когда-то живые корни, лестница вверх, кровавое пятно у двери – сорвали-таки растяжку! – дверь нараспашку, не выглядываем, а прямо гранату туда. Крик раздался только одновременно со звуком катящейся по камню железяки. Проспали! Грохнуло, дымно и смрадно, а мы с демонессой уже в башне и палим по двоим раненым. Кто-то сунулся в открытую теперь дверь с улицы – и нарвался сразу на две пули, выпал наружу, и туда еще одну гранату. Все к стенкам – бабах, – а затем мы навалились на дверь и закрыли ее на засов. Опять. Вот так, не ждали нас тут? Ну и не надо.
Бегом на второй, где на станке двойной «шварцлозе». Орри – к бойнице, Балин с Лари вверх – блокировать стену, а я метнулся к пулеметам. Вцепился в рукоятки, покатил по рельсам на маслянисто-бесшумных колесах, подкатил к уже открытой бойнице. И, не размышляя и не думая особо, завел длинную очередь из обоих стволов, ведя цепочку попаданий по верху крепостной стены, по башням, по окнам замка, по всему, что видел, по мелькающим фигурам. Два снопа огня бились и плясали на длинных надульниках, на третьей сотне воздух над кожухами колебался как над костром, гильзы сыпались в большие мешки на станине непрерывным бронзовым ручейком, – и никакого ответного огня: все попрятались. Затем левый пулемет заглох, заклинившись, а правый продолжал тарахтеть.