У Великой реки. Поход

Круз Андрей

— Просыпайся, работа есть, — чуть не прошипел ему мужик.

Я сделал вид, что мне его настроения безразличны. Впрочем, даже и виду подавать было не надо: его эмоции меня и вправду мало волновали. Мужики, сердито сопя, выволокли тушу из кузова, и я крикнул им: «Брезент тоже сожгите!» После чего с досадой вспомнил, что забыл истребовать с управы его стоимость. Такой брезент рублей пять золотом стоит, а они на дороге не валяются. Теперь поздно, придётся из премии вычитать, с Ваньки гроша ломаного не допросишься.

Мужики ничего мне не ответили, но загаженный брезент сгребли и бросили в тележку поверх лежащей в ней туши монстра. Впряглись в неё и покатили в ворота.

Я не стал дожидаться, когда они выйдут обратно, а выехал со двора на улицу. Свернул направо и поехал обратно в сторону Центральной площади. Через те ворота мне было проще всего заехать на Холм.

В воротах стоял знакомый урядник, который махнул мне рукой, я ему ответил тем же. Холм не зря так назывался, и дорога понемногу пошла вверх. С обеих сторон потянулись высокие крепкие заборы, за многими лаяли собаки. На заборах дремали важные коты, во дворах и на улице играли дети.

Сначала с обеих сторон шли дома двухэтажные — городского купечества, затем потянулись одноэтажки людей попроще. Все они были сложены из мощных сосновых брёвен, крыты металлическим профнастилом или жестью, окружены добротными заборами. Городок Великореченск не бедствовал. Расположенный на перекрёстке караванных и речных путей, торговал он со всем течением Великой.

Пару раз свернув налево и направо, я подъехал к воротам, выкрашенным в зелёный цвет совсем недавно. Сам красил. Остановил машину, прошёл через калитку во двор, выдернул крепкие шкворни из петель и распахнул ворота. Вернулся к машине, загнал её во двор, поставив под крепкий навес. Сейчас лето, относительно сухо, можно и так. А зимой я её всегда в сарай ставлю — берегу. Затем запер ворота, вытащил из кабины оружие и свой рюкзак, взвалил всё на плечо и пошёл в дом. Протопал ботинками по дощатому крыльцу, вошёл в сени. Рюкзак сбросил на пол, а оружие пронёс в горницу и установил в пирамиду. От оружия очень часто моя жизнь зависит, так что забочусь о нём я первее, чем о самом себе.

Затем вывалил вещи из рюкзака, разложив их на лавке, залез в шкаф, где стоял маленький бочонок, в котором ничто не нагревалось и не выдыхалось, нацедил из крана пива в глиняную кружку с рунами здоровья и отдыха после пути. Отпил — аж сощурился от удовольствия. Хорошо!

Вышел на крыльцо, сел на скамеечку, вытянул гудящие ноги, ещё отхлебнул. Пожалуй, свою работу я больше всего ценю за такие вот возвращения домой. Пусть холостяк, не ждёт меня здесь никто, но дом у меня хороший, и я его люблю.

Я огляделся. Подворье было окружено двухметровым забором, собранным из крепких крашеных деревянных плах. Добротные ворота. Во дворе большой сарай, скорее даже амбар, с антресолями по кругу, у стены стоит банька, возле неё притулились поленница и летний душ. Дом небольшой, однако новый, выстроенный всего год назад на месте старого, принадлежавшего не мне и пришедшего в негодность у нерадивого хозяина. Резные наличники, крепкие ставни, аккуратные рамы. Брёвна подогнаны одно к одному. В доме две большие комнаты — горница и спальня, ну и сени. Сени холодные, а есть ещё маленькая кухонька прямо в горнице, к печке пристроена. И плитка есть газовая, не без того. У нас тут всё же не Средневековье, хоть иногда я в этом и сомневаюсь. Нет, не так: в княжестве у нас почти не Средневековье, а вот вокруг — оно самое.

Главное достижение нашего городка по сравнению с былыми деревнями — электричество, нормальный водопровод и — самое главное — колодцы-септики вместо классических выгребных ям. Нехитрая конструкция, зато даёт возможность заменить классические деревенские сортиры во дворе нормальными туалетами в доме. И зимней ночью, в мороз трескучий, вовсе не нужно стучать зубами и морозить задницу, сидя над заледенелым очком. И ванную иметь можно. И душ. Мало вам, что ли? Цивилизация! Что там говорилось про зефир, кефир и тёплый сортир? По крайней мере, последний пункт списка у нас в наличии.

Я поглядел на баню и задумался: не затопить ли? Затем отмёл эту мысль как неразумную. Сегодня пятница, вечер уже, надо идти в город развлекаться. А вот в субботу с утреца можно и баньку истопить, купить пивка, позвать друзей и посидеть за столом во дворе со вкусом. А ещё подумал, что надо бы, раз свободные деньги появились, ещё дров закупить. Поленница-то у меня отощала уже, надолго не хватит. Хоть газ в баллонах для плит и водогреек у нас и в наличии, но для отопления его недостаточно. Дорого получается. Для отопления у меня печь на треть дома. Не жалуюсь, кстати. Главное — не перетопить, а то и бани не надо.

Ладно, если баня на завтра, то в душ можно и сейчас зайти. И переодеться не помешает, потому как ботинки да брюки почти по пояс угвазданы. Охотился я в ржаном поле, колосья намокли, да и землица, в силу дождей, чуток подраскисла.

Разделся в сенях, побросав одежду с бельём в плетёный короб. В понедельник в стирку отвезу. Прошёл в закуток, торжественно именуемый «ванной», зажёг газовую горелку. Теперь вода тёплая пойдёт. Выловил кусок душистого мыла, привезённого из Твери — у нас такого в продаже не было почему-то, — влез под горячие струи, намылился.

Вода стекала по всему телу, обжигая, но и взбадривая. Отмылся, вылез, замотался в большое банное полотенце. Отёрся тщательно, подошёл к шкафу.

Одежда моя особым разнообразием не отличалась. Основной критерий выбора в наших краях — добротность. Штаны, рубашки, свитера с тряпочными вставками, чтобы плечи с локтями не протирать, куртки-кожанки. Делилась лишь на рабочую и «выходную». Ну ещё летнюю и зимнюю, но зимняя в соседнем шкафу висит, где с потолка маленький светящийся шарик свисает — от моли заклятие. Достал я из шкафа клетчатую рубашку, полушерстяную, майку, крепкие брюки из нервущейся ткани, что у нас «чёртовой кожей» называют. Ботинки, высотой по щиколотку и на нормальной кожаной подошве, а не мои «рабочие» берцы в пуд весом каждый. Ну и кожаную куртку.

Натянул всё на себя, посмотрелся в зеркало. Под куртку подвесил кобуру на пояс, а в неё воткнул револьвер. Револьвер у меня по конструкции американский, ещё из той Америки, настоящей, которая была в мире, откуда мы все, пришлые, взялись. Изначально производился компанией «Смит и Вессон» и именовался «Моделью 29» [8] . Сейчас его в Царицыне делают. Двадцатисантиметровый ствол и шестизарядный барабан. Игрушка увесистая, и хоть с компактностью у неё посредственно, зато она мощна и безотказна. Для ближнего боя, если ты хороший стрелок, очень хороша — как молотом колотит. А я стрелок хороший. Очень. Иногда думаю, что ничего в этой жизни не умею делать толком — лишь стрелять. Почему, по-вашему, я в охотники подался?

8

«SMITH & WESSON Model 29» — классический американский револьвер могучего калибра.44 «ремингтон магнум», мощное и надёжное оружие. Без всяких изменений эта модель производится в Великоречье Царицынским Арсеналом в нескольких версиях, отличающихся длиной стволов (64, 102, 152, 210 и 340 мм, причём к последней модели придаётся съёмный каркасный приклад) и формами рукоятки.