У вендетты длинные руки
Шрифт:
– Нет, подождите! Как – «лимон»?! Вы же говорили: пятьсот тысяч?.. Мы согласны…
– Ну вот, это другой разговор, – почти пробасила я, – встречаемся через час в кафе «Смарагд». Деньги отдадите Надежде, а если вздумаете шутить… – я сделала хорошую театральную паузу, – предупреждаю, ребята, вы пожалеете. И не думайте, что нас всего двое. За вами следят несколько человек!
– Х-хорошо, я п-поняла, – упавшим голосом пролепетала Алена.
Через сорок минут мы с Серафимой, оставив машину подальше от кафе, вошли в зал и сели за дальний
– Зачем так много? – испуганно прошептала Серафима, округлив глаза до размеров блюдца. – Это же все стоит кучу денег!
– Тебя не должно это волновать, – так же тихо прошептала я, незаметно оглядевшись вокруг, – деньги у меня есть. И потом, не забывай: все расходы рано или поздно оплатит твой бывший. Не хватало еще наказывать его за наши собственные гроши!
Тут официантка принесла нам заказ на подносе, поставила на стол чашки с кофе, сок, тарелочки с пирожными и удалилась, пожелав нам приятного аппетита. Моя спутница смотрела на все это изобилие завороженно.
– Я давно не ела пирожных, а вкус кофе вообще забыла, – призналась Серафима. Она была очень напряжена, держалась неестественно, и я боялась, что на нас обратят внимание.
– Тогда расслабься и получай удовольствие.
Женщина несмело протянула руку к тарелке с пирожными:
– Полин, а зачем так много всего? Можно было и по одному взять…
– Ты разве не понимаешь, нам здесь неизвестно сколько придется сидеть, – прошептала я, – мы что, за пустым столом будем лясы точить? Пусть все думают, что мы подруги-училки, встретились, сидим здесь, воспоминаниями делимся… Не привлекай к себе внимание! Давай ешь, только медленно, не торопись. Растягивай удовольствие.
– Да ем я…
Вскоре появилась Надежда. Она окинула взглядом зал, в котором к тому времени народу было достаточно, заметила нас, но не подала виду, молодец, выбрала столик поближе к нам и села. К ней тотчас подошла официантка, приняла заказ. Надежда не торопясь потягивала кофе. Через минуту она встала и вышла в дамскую комнату. Я последовала за ней.
Мы нырнули в кабинку и заперлись. Я достала из кармана микрофон и приколола его ей за ворот джемпера. Куртку Надежда оставила в гардеробе.
– Все, давай выходи, ни пуха тебе, ни пера!
– К черту, к черту! Подожди, я суеверная…
Надежда трижды показала мне кукиш и зачем-то потрясла им перед моим носом.
– Это мне? – спросила я, отстраняясь.
– Это всем нечистым духам, кто хочет навредить мне, – сказала она, – так делал мой муж перед выходом на сцену, и он потом всегда отыгрывал спектакль «на бис».
Я легонько подтолкнула ее к выходу, через минуту выскользнула сама. Когда я вошла в зал, Надежда сидела за своим столом и пила кофе. Я вернулась на свое место.
– Все в порядке? – тихо спросила Серафима. Ее чашка была пуста, она потягивала сок через соломинку, заедая его пирожным.
– Микрофон ей пристегнула.
Мы продолжали трапезничать, я говорила с Серафимой о всякой ерунде, изредка поглядывая на дверь. Дьяченко все не было. Неужели сорвется? Неужели он не придет? Я посмотрела на часы. Опаздывает! Вот что значит непорядочный человек, и в этом он неточен! Серафима уже допивала сок, и я подумала о том, что нам предстоит повторить заказ.
Вдруг в дверях появился наш долгожданный фигурант. Он прищурился, обвел взглядом зал, скользнул и по нашему столику, отыскал Надежду. В этот момент он был похож на Фокса из кинофильма «Место встречи изменить нельзя», когда тот пришел в ресторан «Астория» и, прежде чем зайти в зал, долго оглядывал всех посетителей. Потом Дьяченко, не раздеваясь, подошел к столику Надежды и, резким движением отодвинув стул, сел напротив нее.
Я тут же сняла со спинки стула свою сумочку и поставила ее на стол таким образом, чтобы глазок камеры, выглядывавший из щелки, смотрел как раз на Дьяченко.
– Явился, гад, – зло, сквозь зубы прошипела Серафима. – Так бы вот пошла и плеснула ему в рожу соком!
Я включила камеру и прослушку.
– А где гарантия, что ты снова «пол-лимона» не потребуешь?
– Да, гарантий у меня нет. А у тебя нет выхода, платить все равно придется.
В этот момент к их столику подошла официантка:
– Заказывать будете?
– Нет! – рявкнул на нее Дьяченко.
Та вздрогнула, испуганно посмотрела на него и быстро отошла.
Дьяченко полез во внутренний карман куртки, достал оттуда сверток, положил его на стол перед собой. Он смотрел на него такими глазами, словно прощался с лучшим другом, провожая его в последний путь. Мне стало смешно: Дьяченко чуть не плакал!
– Один вопрос, вымогательница! Как вы нас записали?
– У меня был микрофон под одеждой.
– Черт! Не догадались мы обыскать тебя!
– Один совет тебе, убийца: перед тем как мочить собственных братьев, сперва разузнай о них как можно больше!
Дьяченко посмотрел на Надежду таким взглядом, что я элементарно испугалась. Что она делает?! Зачем злит его? А если он сейчас не выдержит, сорвется и ударит ее или выкинет еще что-нибудь? Мы с Серафимой замерли. Сима вообще не донесла кусок пирожного до рта, так и осталась сидеть с открытой «варежкой».
Эта сцена длилась с полминуты. Дьяченко колебался. Но потом он резко толкнул сверток, тот поехал по гладкой поверхности стола и врезался Надежде в грудь. Она вздрогнула, схватила его и положила в свою сумку. Дьяченко встал, еще раз недобрым взглядом посмотрел на девушку и быстро вышел из зала. Мы с Серафимой одновременно вздохнули с облегчением.
– Встаем? – спросила она.
– А ты пирожное доела?
– Нет еще. У меня и сок, вон, остался.
– Тогда доедай и допивай. Сразу мы выходить не будем. Вдруг этот Дьяченко следит за Надеждой? Сначала уйдет она, потом мы.