У волшебства запах корицы
Шрифт:
Завернувшись в полотенце, пошла обратно в спальню. Там меня уже ожидал сюрприз. В комнате служанка заправляла постель. Женщина уже в годах, грузная, в белом переднике и чепце, что-то ворчала себе под нос, взбивая подушки.
— Да еще и эта, из людей, здесь жить будет. Ишь чего не хватало… — бурчала она. Так «тихо», для себя, обыкновенно ворчала моя бабушка, тугая на оба уха, считавшая, что ее никто в эти моменты не слышит.
Я кашлянула, и служанка встрепенулась. Она повернулась ко мне лицом и сделала книксен.
— Доброе утро, госпожа, простите, подумала, что вы уже спустились вниз к завтраку. Господин Дирриетгинг часто спускается вниз в халате… — По слегка ворчливому тону женщины было понятно, что она лишь соблюдает границу между госпожой и прислугой, но почтения ко мне у нее нет и в помине.
Похоже, Фир был прав, говоря, что хозяйка я здесь только номинальная.
— То мой муж, а чтобы госпожа спустилась к завтраку, госпожа должна быть одета. — Я постаралась придать тону оттенок холодности. В душе боролись два противоречивых чувства: с одной стороны, вдолбленные с детства догмы о почтении к возрасту, с другой — нужно соответствовать образу аристократки. И еще. Я не представляла, как обращаться к этой женщине: на «вы» или на «ты»? Воспитание победило. — Назовите ваше имя.
По тому, как взметнулись брови женщины, поняла — не угадала, слугам в этом мире принято «тыкать».
— Нария, госпожа.
В голове мелькнула мысль: кажется, у светских барышень были камеристки. Что это за звери такие, я представляла весьма смутно, но, положившись на интуицию, добавила:
— А без камеристки одеться порою затруднительно…
Служанка, уловив вьюжные нотки в моем голосе, склонила голову, и, сделав еще один книксен, произнесла:
— По распоряжению господина Дирриетгинга обязанности вашей камеристки с сегодняшнего дня исполняю я.
«Вот тебе и веселая молоденькая гризетка, которая поможет затянуть шнуровку на спине», — прокомментировала я себе под нос.
Вопреки мрачным ожиданиям процесс облачения прошел без эксцессов. Нария открыла шкаф, показывая платья. Из висевших на вешалках нарядов мне предстояло что-то надеть. Хорошо хоть под каждым одеянием стояла пара обуви, избавив от обязанности подбирать «черевички» в тон.
Руководствуясь принципом «чем проще, тем лучше», ткнула пальцем в самое неприметное одеяние. Зеленое, прямого покроя, со шнуровкой сзади — оно показалось мне наиболее свободным. К платьям с куполообразной юбкой я, благодаря вчерашнему дню, испытывала стойкую неприязнь.
Нижняя батистовая рубашка, которую полагалось надевать под платье, приятно холодила тело, от корсета же я категорически отказалась. Служанка сначала на мое заявление удивилась, а потом, отвернувшись и направившись в сторону шкафа за туфлями, пробурчала себе под нос: «Без энтого корсету, может, оно и лучше, если от господина понесет — дитю легче будет…»
Подумалось: верно, эта Нария, хоть и ворчунья, но Арию по-своему предана. Учтем.
Нария проводила меня до столовой и пояснила, что еду сейчас подадут. Выдав эту ценную информацию, женщина скрылась, переваливаясь утиной походкой и шурша юбками. Но спокойно поесть мне не удалось. Двери распахнулись, явив взору мужчину в элегантном камзоле. Приглядевшись повнимательнее, я поняла, что если это — обычный мужчина, то я — хряк в балетной пачке. Передо мной был эльф, и, похоже, тот самый, шпиёнистый.
— Заостренные, «леголасьи» уши, темные длинные волосы, на первый взгляд небрежно распущенные, но самое главное — кожа, мраморно белая, словно светящаяся изнутри. Прямой нос, каким могла бы гордиться и римская статуя, тонкие, четко очерченные губы. По земным меркам ему на вид было не более лет двадцати двух или двадцати трёх. А по здешним — кто его знает? У вошедшего было обманчиво-спокойное выражение лица.
Тем временем визитер приблизился к столу.
— Рад приветствовать княгиню Дирриетгинг. — Эльф склонил голову в знак приветствия. Впрочем, руки лобызать не полез. Ну и слава Богу, я не архиерей, чтобы мне перста целовали. Пришедший же тем временем продолжал:
— Я только что из столицы, мое имя Эриниэль Иллангрийский, но для вас просто Эрин.
Остроухий бесшумно рассмеялся, словно только что сказал что-то смешное. Поскольку с моей стороны ответа не последовало, эльф обошел стол и, отодвинув стул, расположился напротив. Взяв со стола салфетку, он с таким изяществом и небрежностью развернул ее и положил на колени, что я мысленно скривилась: от этого бледненького за версту несет не то что голубой кровью, голубыми генами. Я же о светских этикетах знала в основном по фильмам и книгам, да и то — поверхностно. А вдруг этот, приставленный наблюдать, меня на раз раскусит? Что бы такое придумать, чтобы отвлечь эльфа? Лихорадочно прокручивая в голове варианты, пришла к выводу, что лучшая защита — это нападение.
Пока слуга расставлял перед гостем завтрак, я стреляла глазками по сторонам.
Пользуясь тем, что пока ушастый озвучил лишь свое имя, не обозначив статус пребывания, я самым невинным голосом начала:
— Мне супруг про вас рассказывал. Вы его друг и помощник, поэтому он пригласил вас помочь мне здесь обустроиться.
Эльф, не ожидая подвоха, кивнул, соглашаясь.
— Я так за это Арию благодарна. — Мой бойкий щебет сейчас превосходил пресловутых канареек. — У меня будет одновременно и тот, кто сможет защитить, и подруга… — Сделала вид, что замялась, и даже чуток задержала дыхание, чтобы на лице появился приличествующий румянец, а после добавила: — Муж мне сказал, что вы предпочитаете, как бы это сказать, не дамский, а сильный пол. Поэтому я могу не беспокоиться насчет мужского внимания с вашей стороны.
Эрин, как раз в этот момент проглотивший ложку овсянки, закашлялся, подавившись, а я, продолжая изображать альтернативно-одаренную, участливо спросила:
— Что с вами?
— Нннничего. — Леголасообразный наконец совладал с приступом кашля.
Попался, — усмехнулась про себя. Знать дословно, что именно мне сказал Арий, этот ушастый навряд ли мог. А поскольку он не обозначил прямым текстом, что будет за мной наблюдать, следовательно, это ему Арий поручил делать тайно. И вот теперь, чтобы себя не раскрыть, эльфу придется играть роль, которая ему навязана. Да, я вредная мелкая козявка, сделавшая маленькую пакость. Но кому придется по душе шпион, или, как в старину говорили, шпик, подглядывающий за тобой в замочную скважину?
Но надо было доигрывать роль «гламурной лосихи» (именно так моя подруга, Анжелика, метко окрестила девиц стиля а-ля Барби: высоченные каблуки, глупые разговоры и ай кью, уходящий в минус). Хотя подозреваю, что в этом мире тоже было свое название для не обремененных интеллектом светских барышень, основные разговоры которых вертелись вокруг кринолинов и сплетен высшего света.
— Не переживайте, супруг предупредил, что ваша милая сердечная слабость — это личная тайна. Я никому о ней не скажу, уверяю вас.