У волшебства запах корицы
Шрифт:
— Эх, жаль, не я…
— Вы о чем? — решила вежливо и сочувственно уточнить.
— Да мне командир пообещал сто золотых, если выбью из этого субчика признание, что за оружие они используют и на какой магии оно основано, — пояснил заплечных дел мастер в сердцах.
В этот раз дракон удостоился моего внимательного взгляда: золотой перстень, явно маловатый, врезавшийся в кожу, наверняка чужой, украшал его средний палец, слегка наметившееся брюшко, цепкий, но не слишком умный взгляд. Похоже, что наш дорогой палач любит звонкую
— Вся соль в том, что это оружие основано только лишь на алхимии, магии в нем нет ни на медьку. Потому амулеты и бессильны. Демоны создали просто новую взрывчатку, гораздо сильнее дымного пороха, на основе древесных волокон, пропитанных селитрой…
Глаза дракона загорелись. Я буквально почувствовала, как он соображает, и его следующий вопрос ждала с тщательно скрытым нетерпением:
— А князь доложил уже о своем открытии генералу армии, вы не знаете?
«Ого, уже на „вы“, эдак через час общения я и „почтенной госпожой“ стану», — подумалось некстати.
— Еще нет. Он послал меня в первую очередь к вам, чтобы не загубить «торговый материал», как господин Зур сам выразился.
По суетливо бегающему взгляду, по тому, как палач неосознанно тер большой палец о средний, как косил на выход, поняла: мужик ищет предлог, чтобы удалиться и поскорее доложить начальству, что он «сумел» выпытать тайну у заключенного. Авось и ему, под шумок, награда упадет, если поторопиться.
Не стала мешать дракону в этом стремлении души:
— Поручение князя я выполнила, разрешите удалиться. — С тем и вышла из времянки.
Как только оказалась на улице, рванула за ближайшее мало-мальски пригодное укрытие, почетная роль которого выпала чахлому кусту акации. Притаилась.
Палача долго ждать не пришлось. Он вышел буквально следом за мной и припустил в сторону центра лагеря.
Я же ринулась обратно во времянку.
— Ты что творишь? — Фир, вцепившийся в мои волосы, верещал на ультразвуке, когда я, недолго думая, подлетела ко входу.
— Спасаю этого козла рогатого, разве непонятно.
— Да тебя же за такое по режиму военного времени под трибунал и на ближайшем суку…
— Пусть сначала поймают. Жить и знать, что из-за тебя убили, — это все равно что изо дня в день слушать звук капающей воды, от которого не можешь избавиться. Только вместо жидкости будет совесть. Вроде бы перетерпеть какое-то время можешь, но когда этому нет конца, то постепенно обязательно сойдешь с ума.
Фир замолчал, переваривая услышанное.
Когда я вошла, первое высказывание, услышанное мною от Дейрия, было:
— Ведь не князек разгадал секрет нашего оружия, а ты. — Это был не вопрос, а утверждение.
— Ну я, и что дальше?
— Значит, все зря, — опустошенно выдохнул демон.
Меня в данную минуту, в отличие от связанного заключённого, интересовали вопросы более насущные и приземленные, нежели раскрытие великой оружейной тайны.
— Идти сможешь? А лучше — бежать.
Я плюнула на этикетное «выканье» — не до этого.
Рогатый поднял на меня недоуменный взгляд (правда, в одноглазом исполнении это выглядело слегка непривычно), а потом до него, как до приснопамятного эскимоса, оказавшегося в Африке, начало доходить: намечается побег.
Вот почему всем мужикам, вне зависимости от расы, надо все говорить прямым текстом: «Привет, это снова я. В этот раз я тебя спасаю, а не краду». Сразу попять нельзя, что ли, раз пришла — значит, не просто так.
— Неужели, дорогая, ты решила меня спасти? — Судя по всему, рогатый тоже решил перейти на «ты» без брудершафта, в голосе демона появились мурлычащие нотки… — Я произвел на тебя такое неизгладимое впечатление?
— Если бы увидела тебя со вскрытой грудной клеткой, впечатление было бы еще сильнее.
Меж тем лихорадочно распутывала на совесть завязанные узлы.
— Не знал, что ты поклоняешься Вакху. Признаться, я не любитель, но вместе мы можем попробовать…
— Вот поражаюсь. Одной ногой в могиле, а мысли все о том же. Интересно, ты хоть одну юбку пропускаешь?
— Ты сейчас меня ругала или хвалила? — уточнил демон.
Ответить я не успела, потому как веревка наконец-то поддалась и Дейрий, обретший свободу, резко встал со стула, развернулся ко мне и поцеловал. Коротко, словно с жадностью припав к чаше с водой и так же резко оторвавшись. Я лишь успела почувствовать его наглый, напористый язык и властные губы, как все закончилось.
— Вот этого мне не хватало.
Оплеуха, которую я отвесила наглецу следом, получилась на диво звонкой.
Демон даже не скривился от боли, лишь широко улыбнулся.
— Прелесть, а ручка у тебя тяжелая. Но зато так бодрит… — весело протянул он.
И как прикажете мне реагировать на этого наглеца?
Рогатый меж тем, прихрамывая, направился к выходу и замер, не пройдя и пяти шагов.
Причина столь резкой остановки была весьма веская. Взведенный арбалет. К оружию прилагался Флейтвар. На этот раз в лице парнишки не было ни юношеской простоты, ни растерянности. Его взгляд говорил красноречивее любых слов.
Черт, я недооценила мальца, он, оказывается, противник посерьезнее Мериуса и Зура, вместе взятых.
— Жена генерала восточного фронта сбегает вместе с любовником? Да непростым, а врагом? Любопытно…
Взгляд Флейтвара был подобен дулу заряженного револьвера: во всяком случае, эмоций было столько же.
— Бастард, которому прочат трон, пришел в казематы, чтобы самолично убить заключенного? Любопытно… — протянула я в ответ.
Прицел тут же переместился с груди демона на меня. А все длинный язык. Прав был Фир, ой как прав: хорошая женщина — молчаливая женщина.