У врат преисподней ветрено…
Шрифт:
Когда их машина остановилась рядом, огромный люк начал открываться. Но больше ничего не случилось.
— Что теперь? — Хэлен вопросительно взглянула на Алана.
— Давай зайдем, — сказал он, направляясь к кораблю и влезая в люк.
На нижней палубе Алан коснулся кнопки, управлявшей раздвижной дверью. Дверь открылась, и они поднялись в рубку. Там было темно. Свет не пробивался через закрытые окна.
— Отец? — заговорил Алан в темноту, уверенный, что там кто-то есть. — Огненный Шут?
— Алан… — Голос звучал грохочуще, загадочно, задумчиво.
— Да,
Его немного удивило собственное решение официально объявить об их помолвке своему странному отцу.
Теперь из угла выбивался единственный лучик света. Алан едва различал обмякшее тело Огненного Шута. Неподалеку пошевелилась Корнелия Фишер. Корсо, видимо, лежал ничком, но Алану показалось, что он расслышал его бормотание между вздохами.
— Что-нибудь случилось, отец?
— Нет.
Огненный Шут поднял с дивана свое огромное тело. Его яркие лохмотья закружились вокруг туловища, на голове все так же колыхалась остроконечная шляпа, а его лицо по-прежнему покрывал грим. Он хихикнул.
— Я знал, что вы придете первыми. Я бы не впустил никого другого.
— Хэлен и я собираемся пожениться, отец.
— А-а, да?
Интереса в его голосе не прозвучало. Его поведение стало, во всяком случае, более отстраненным, словно он их чуждался.
— Со времени нашей последней встречи, сэр, — вставила Хэлен, — на Земле многое случилось. Вы больше не отверженный.
Тело Огненного Шута затряслось от смеха, который он сначала сдерживал, а потом испустил изо рта ревущими взрывами.
— Больше… не… отверженный… Xa! Xa! Xa! Здорово!
Смешавшись, Алан глянул на Хэлен, а она нахмурилась в ответ.
— Это не я отверженный, юная леди. В космическом смысле. А человеческая раса, с ее бесполезным, никчемным разумом.
— Я все еще не понимаю… — в недоумении сказала Хэлен.
— Я брал вас в сердце Солнца… Я брал вас даже в сердце галактики, и вы все равно не смогли понять! Сознание — не то же самое, что и разум. Сознание довольствуется тем, что существует так, как существует, таким, какое есть, и ничего более. Но разум — это пятно на всем космосе! Короче говоря, я намерен стереть это пятно. Я намерен уничтожить разум!
— Уничтожить разум? Ты хочешь сказать — уничтожить жизнь в Солнечной системе! — ужаснулся Алан.
— Нет, сын мой, ничего столь грубого. С одной стороны, жизнь человеческая — единственный обвиняемый. Единственное, оскорбляющее закон вселенной. Я облетел всю галактику и нигде не нашел ничего подобного. Разум, таким образом, — сорняк в саду бесконечности, разрушительный сорняк, с которым нужно немедля покончить.
— Ты сумасшедший! — в отчаянии сказал Алан. — Невозможно уничтожить разум, не уничтожив тех, кто им обладает!
— По законам человеческой логики это верно. Но по законам моей логики — логики Огненного Шута — это ложь. Я создал особый род огня — назовем его Огонь Времени — который выжжет умы тех, кого касается, не истребляя их телесно. Мой Огонь Времени уничтожит способность думать, поскольку мысль требует времени.
Огненный Шут потянулся к одной из кнопок и отжал ее. Стена ушла вниз. Он подошел к пульту и стал что-то там делать.
— Я ждал, когда ты придешь, потому что у меня все еще остались некоторые человеческие чувства. Я не хотел, чтобы мой сын пошел вместе с остальными. Скоро я заставлю тебя убедиться, что говорю правду, и ты согласишься со мной. Ты захочешь одного лишь сознания!
Алан шагнул к отцу и схватил его огромную руку.
— Такого не может быть. А если и может, кто ты, чтобы брать на себя такое?
— Я — Огненный Шут!
Экран, располагавшийся перед ними, возвестил, что вокруг корабля снова возникло его необычное поле. По экрану замелькали сферы, похожие на виденные ими раньше.
— Смотрите! — показал Огненный Шут. — Это хрононы — атомы Времени! Существуют атомы материи, то же справедливо и в отношении времени. И я управляю этими атомами так же умело, как физики — своими электронами и протонами. Они — горючее моего Огня Времени!
Пораженный, Алан мог лишь принимать на веру слова отца. Он повернулся к Корсо, открывавшем глаза на изумленном красном лице.
— Корсо! Неужели ты хочешь чего-то такого? Останови его! Корнелия… — женщина глядела на него пустыми глазами, — скажи ему, чтобы прекратил!
Огненный Шут приблизил свое размалеванное лицо к лицу Алана.
— Они не могут тебя понять. Они слышат тебя — но слышат лишь звук! Они первые приобрели от Огня Времени. Они осознают все, но не имеют разума, который повредил бы их осознанию.
— О, Боже, — Хэлен с ужасом взглянула на сидевшую с бессмысленными лицами пару.
— Куда вы? — завопил Алан на своего безумного отца.
— Я собираюсь вывести корабль в замершее время. Потом, когда земной шар пройдет подо мной, я выпущу Огонь Времени, покроющий мир исцеляющим пламенем!
— Нет, отец!
— Не пытайся соваться к управлению, Алан. Если ты это сделаешь, то разорвешь поле времени и мы легко можем погибнуть.
Сферы — хрононы — проносились мимо. Алан не сводил с них глаз, зачарованный, несмотря на опасность. Атомы Времени. Он слышал раньше о хрононной теории, но никогда не считал ее хоть в чем-то соответствующей истине. Но никакого другого объяснения способности Огненного Шута не обращать внимания на законы материи и отваживаться побывать в сердце Солнца, быстро перемещаться к центру галактики без вреда для себя Алан придумать не мог. По крайней мере без вреда для его тела. Его ум, очевидно, не мог противостоять впечатлениям от увиденного.
Хрононы катились по экрану все быстрее и быстрее.
Сосредоточившись на управлении, Огненный Шут не обращал на них внимания.
— Что же нам делать, Алан? — сказала Хэлен. — Ты думаешь, он говорил правду об Огне Времени?
— Да. Взгляни на Корсо и Корнелию. Он гений, но вместе с тем идиот. Нам надо его остановить, Хэлен. Бог знает, какие разрушения он может вызвать, даже если все не так плохо, как он хвалится!
— Как?!
— Есть только один способ. Сбить управление!
— Мы можем погибнуть. Или навеки вмерзнуть в это его «замершее время».