«У» – значит убийца

Графтон Сью

Я задумалась. У меня не было уверенности относительно шансов на успех, хотя дело показалось чрезвычайно интересным.

– Подобные расследования стоят дорого. Вы к этому готовы?

– Если бы не была готова, то не пришла бы сюда.

– А ваш муж согласен с вами?

– Идея ему не слишком понравилась, но он видит, что я настроена решительно.

– Хорошо. Давайте сделаем так: сначала я попытаюсь что-нибудь разузнать, а потом мы подпишем с вами контракт. Я хочу быть уверена, что смогу оказаться вам полезной. В противном случае вы только зря потратите свое время и деньги.

– Вы намерены обратиться в полицию?

– Мне придется это сделать. Возможно, сначала неофициально. Все дело в том, что мне нужна информация, и если мы наладим сотрудничество с полицией, то это сэкономит часть ваших денег.

– Понимаю. Но и

вы должны понять одну вещь. Мне ясно, что вы верите в компетентность местной полиции, да и я в этом не сомневаюсь. Но у всех бывают случайные ошибки, и так уж устроен человек, что он пытается скрыть их. Поэтому я не хочу, чтобы вы принимали решение, помогать мне ли нет, основываясь на мнении полиции. Они, наверное, вообще считают меня полной идиоткой.

– Поверьте мне, в подобных случаях я в состоянии самостоятельно принимать решения. – Почувствовав боль в шее, я посмотрела на часы и подумала, как быстро летит время. Потом записала в своем блокноте домашний адрес Дженис, номер домашнего телефона и номер телефона кафе, где она работала. – Ладно, посмотрим, что я сумею выяснить. Кстати, вы не могли бы оставить мне пленку? Я бы хотела побыстрее начать работать, хотя официально я приступлю к вашему делу только после подписания контракта.

Дженис взглянула на сумку, стоявшую возле кресла, но не протянула руку, чтобы взять ее.

– Думаю, что смогу. Но только я не хочу, чтобы она попала к кому-нибудь еще. Мэйс и девочки умрут, если узнают о ней.

Я перекрестилась и подняла правую руку.

– Буду охранять ее, как свою жизнь.

Я решила не напоминать ей, что порнография является коммерческим бизнесом. Возможно, существовала тысяча копий этой пленки. Убрав свои записи в портфель, я закрыла его. Когда я поднялась, встала и Дженис. На мгновение она прижала сумку к бедру и только потом передала ее мне.

– Спасибо, – поблагодарила я, взяла свою куртку и сумочку и пристроила их сверху бумажной сумки, затем выключила свет. Дженис следовала за мной по коридору. Взглянув на нее, я поймала ее настороженный взгляд. – Вы должны доверять мне. Без этого нам нет смысла сотрудничать.

Она кивнула, и я уловила отблеск слезинок в ее глазах.

– Надеюсь, вы будете помнить, что Лорна в действительности была совершенно не такая, какой вы ее увидите.

– Да, я буду помнить об этом. Свяжусь с вами, как только выясню что-нибудь. И тогда мы все обговорим.

– Хорошо.

– И еще кое-что. Вам придется рассказать Мэйсу о пленке. Смотреть ее ему вовсе необязательно, но знать о ее существовании он должен. Я хочу полной откровенности между нами троими.

– Ладно. Я вообще-то никогда не умела хорошенько хранить от него секреты.

Мы расстались на небольшой стоянке для двенадцати машин, расположенной позади здания, и я поехала домой.

Уже в своем районе мне пришлось изрядно покружить, прежде чем я отыскала место на полулегальной парковке, которая находилась в половине квартала от моего дома. Заперев машину, я отправилась домой пешком, держа в руке бумажную сумку, как будто загруженную продуктами. Вечер был тихим, улицу затемняли деревья, их голые ветки покачивались над головой, словно купол обвисшего шатра. Несколько звезд, которые я заметила, были похожи на льдинки, разбросанные по небу. Невдалеке шумели волны океана, омывавшие пустынный зимний пляж, в ночном воздухе я чувствовала запах соленой морской воды. Впереди отблески света играли в окне моей квартиры, расположенной в чердачном помещении на втором этаже. Я видела, как покачиваемые ветром сосновые ветки стучат в стекло. Мимо на велосипеде проехал мужчина, одетый во все черное. Он двигался быстро, бесшумно, задники его кроссовок были покрыты флуоресцентной лентой. Я поймала себя на том, что с замиранием сердца смотрю ему вслед, словно он привидение.

Я прошла через ворота, которые, приятно заскрипев, захлопнулись за мной. Подойдя к заднему крыльцу, я машинально бросила взгляд на кухонное окно моего домовладельца, хотя прекрасно знала, что света в нем не будет. Генри уехал в Мичиган повидаться с родственниками и должен был вернуться только через пару недель. Я присматривала за его жилищем, забирала почту, сортировала ее, и если, на мой взгляд, попадалось что-то важное, пересылала ему.

И, как обычно, я, к своему удивлению, обнаружила, что очень сильно скучаю по нему. Впервые я встретилась с Генри Питтсом четыре года назад, когда подыскивала

себе квартиру. Выросла я главным образом в трейлерах, где жила со своей незамужней теткой, после того, как в пятилетнем возрасте лишилась родителей. После двадцати я дважды побывала замужем, но эти скоротечные браки отнюдь не укрепили во мне чувство постоянства. Когда тетя Джин умерла, я вновь вернулась в ее арендуемый трейлер, в покой его маленького пространства. К тому времени я уже ушла из департамента полиции Санта-Терезы и работала на человека, который и обучил меня всем премудростям работы частного детектива. В конце концов получив лицензию, я открыла собственный офис, но продолжала жить в одиночных и двойных трейлерах на различных стоянках Санта-Терезы, последняя из которых находилась в пригороде Колгейта. Возможно, я так бы и осталась там жить, но меня выселили вместе с большим количеством моих соседей. Несколько стоянок, в том числе и моя, были превращены в специальное жилье для людей в возрасте старше пятидесяти пяти лет. В результате этого в суд посыпались заявления от обитателей трейлеров, возражавших против подобной дискриминации. Но у меня не хватило терпения дожидаться решения суда, и я начала подыскивать себе доступную квартиру.

Вооружившись газетой с объявлениями и картой города, я разъезжала по адресам, выслушивая один вежливый отказ за другим. Это были изматывающие поиски. То, что подходило мне по цене (в диапазоне от очень дешевой до чрезвычайно скромной), либо находилось у черта на куличках, либо оказывалось грязной развалюхой. К Генри по объявлению я заехала только потому, что находилась в том районе.

До сих пор помню тот день, когда впервые припарковала свой "фольксваген" возле дома и прошла через скрипучие ворота. Стоял март, только что прошел легкий дождь, и воздух наполнился запахами травы и нарциссов. Пышно цвели вишни, их розовые цветы устилали дорожку, ведущую к дому. Сдаваемое помещение оказалось гаражом, переделанным в этакое "холостяцкое гнездышко", именно к таким жилищам я и привыкла. Снаружи это было нечто совершенно неопределенное, с главным домом гараж соединялся открытым переходом, который Генри застеклил, и в этом пространстве у него подходили большие партии теста. Генри был булочником на пенсии, но все равно почти каждый день поднимался рано и выпекал хлеб.

Окно кухни было открыто, и весенний воздух наполняли запахи дрожжевой закваски, корицы и кипящего соуса для спагетти. Прежде чем постучать и представиться, я заслонила с боков лицо ладонями и заглянула в окно гаража. В то время он представлял собой одну комнату длиной семнадцать футов с тесным закутком для маленькой ванной и кухни. Теперь-то к нему пристроен второй чердачный этаж, где у меня размещаются спальня и вторая ванная. Но даже в тогдашнем виде мне хватило одного взгляда, чтобы понять – вот он, мой дом.

Генри, одетый в белую футболку и шорты, открыл мне дверь. На ногах у него были шлепанцы, а голова повязана платком. Руки его были в муке, и даже лоб он запачкал мукой. Я взглянула на его худощавое загорелое лицо с яркими голубыми глазами, на его седые волосы и подумала, не знавала ли я его в предыдущей жизни. Он пригласил меня зайти в дом и, пока мы разговаривали, угощал булочками с корицей собственного изготовления, к которым я и пристрастилась с тех пор.

Из разговора стало ясно, что его уже посетило столько же претендентов, сколько я объездила различных домовладельцев. Генри искал жильца без детей, вредных привычек и пристрастия к громкой музыке. А я искала домовладельца, который бы занимался собственными делами и не лез в мои. Я сразу поняла, что Генри мне подходит, потому что ему было за восемьдесят, а это явно ограждало меня от нежелательных знаков внимания с его стороны. И еще, возможно, он подходил мне, потому что я чрезвычайно склонна к мизантропии. Два года я прослужила в полиции, а потом в течение двух лет отрабатывала четыре тысячи часов, необходимых для получения лицензии частного детектива. Меня сфотографировали, сняли отпечатки пальцев, дали подписать соответствующие документы и выдали удостоверение. Так как по роду деятельности мне приходилось вскрывать различные темные стороны человеческой натуры, я начала еще больше сторониться людей. Но при этом научилась держаться со всеми вежливо, порой даже дружелюбно, когда того требовали интересы дела. Будучи одинокой и много времени проводившей вне дома, я была идеальным жильцом – спокойная, необщительная, скромная.