Уайтбол
Шрифт:
— Мишка, а тебя давеча пуаро спрашивало, почему ты поднял панику в баре?
— Спрашивало.
— И что ты сказал?
— Сказал, что услышал треск. Я — лесник, десять лет в глуши безвылазно, это легко проверить. Для меня треск над головой означает возможные неприятности. Подумать не успел, заорал рефлекторно.
Он хмыкнул:
— Поверили?
— Может, и не поверили. Не нравится — пусть придумают другое объяснение.
— Еще не хватало, чтобы с тебя взяли подписку о невыезде.
— Как возьмут — так и отдадут. Мы ж не завтра уезжаем.
Вик пожал плечами, вышел.
Вот и состоялся разговор на животрепещущую тему. Я б не сказал, что ясности прибавилось, наверно — не все сразу. Отчего-то стало страшно, но о возвращении домой в тот момент даже мысли не возникло. Будто приоткрылась форточка в настоящий мир, теперь прежняя жизнь казалась вроде плоского рисунка… В общем, клюнул.
После ухода Вика я какое-то время пытался расшифровать доклад Венского с прошлогодней конференции, потом бросил: проще читать египетские иероглифы, а уж с такой башкой, как нынче…
Покрутил в руках пакетик с запретным содержимым. Ну нет, только не сейчас, а то перебор получится. Сегодня — никаких потрясений, по крайней мере — добровольных. Если, например, верхнему этажу отеля не терпится осесть мне на голову — пусть лучше это произойдет внезапно.
Закрыл номер, спустился в бар. Обычный человеческий бар, без всяких сияющих улиток. Стойка, несколько квадратных столиков и лампы дневного света. Неинтересно.
— Коньяк есть?
— Да, пожалуйста, — мужик пододвинул прейскурант.
Е-мое… Здесь сплошь космических командировочных принимают, или звезд Голливуда? Оно понятно — старпер своих гостей где попало не поселит, но по интерьеру не скажешь, что тут такая уж круть.
— Я передумал. Дайте лучше сто грамм водки и чашку кофе… вот этого, — я ткнул в самое дешевое непонятное название.
— Не советую. Этот кофе — ароматизированный, фруктовый. На любителя. Возьмите лучше…
— Я и есть любитель.
Девица в блестящей половине платья подошла к стойке, но бармен чуть заметно покачал головой, и красотка удалилась восвояси. Понял. Звиняйте, батьку, в следующий раз пойду отдыхать в город. Сам виноват: о том, что в отеле не стоит пользоваться дополнительными сервисами, Вик предупреждал меня еще в день приезда.
Забрал рюмку и кофе, прошел в самый темный уголок зала. Здесь лампочка, похоже, на последнем издыхании: горит, но слегка подмигивает. Не как вчерашний циклоп, конечно… черт! Я достал из кармана телефон и визитку, набрал номер.
— Дмитрий Олегович? Вихорев Михаил, мы с вами утром беседовали по поводу ЧП в баре. Вы просили сообщить, если я еще что-нибудь вспомню. Была там одна, в общем-то, мелочь. Над стойкой висела кукла, изображающая циклопа. У куклы — фонарь во лбу. Накануне происшествия фонарь светил ровно, а вчера — пульсирующим светом. Такой свет у реальных циклопов означает сигнал тревоги.
— И?..
— И… все. Это все, что я хотел сказать. Извините за беспокойство, чепуха, наверно.
— Не чепуха, но мы уже в курсе. Спасибо.
Интересно, откуда он в курсе? Неужели Вик на нервной почве начал излагать этой публике свои завиральные идеи о мистической функции циклопа?.. Да ну, чушь. Мало ли кто заметил, что кукла кричит об опасности.
Меж тем девица в половине платья заинтересованно подползла к моему столику.
— Привет!
— Привет.
— Клубнику любишь?
— Люблю, но только свежую, — съязвил я.
— Вот хамло, — фыркнула бабочка. — Я, вообще-то про другую клубнику. Угощайся, — она подсунула мне плошку ягоды со сливками.
— Это за счет заведения?
— Фу. Это за мой счет. Присесть можно?
Я пожал плечами:
— Можно, если нужно.
— Я тут случайно услышала…
— Подслушивать — некрасиво.
— Ну, раз уж так получилось. Если я сделаю вид, что не слышала — это будет нечестно.
А еще говорят, любопытство — не порок.
— Чего ты хочешь?
— Ты там был?
— Где?
— В Городе циклопов.
Я мотнул головой:
— Не. Сколько себя помню, всегда жил на Земле.
— Ты что, дурак? Я про кафе спрашиваю.
— Ну, а если был?
— Как оно… происходило?
— Фильм «Гибель «Прометея» видела?
— Видела.
— То же самое, только народу поменьше.
— И что?
— И все.
— Все? Газеты только об этом и кричат, а тебе рассказать нечего?
— А я не газетчик.
— Там действительно была диверсия?
— …и не следователь.
В это время в зал вошло двое мужиков, и визави внезапно потеряла ко мне всякий интерес. Половина платья величаво поднялась со стула и волнообразно поплыла к стойке.
Стало как-то неуютно в этой нищей забегаловке для сказочно богатых людей. Я покинул бар, поднялся на четвертый этаж и позвонил в номер 45.
— Войдите, открыто.
— Не помешал?
— Нет, — ответил Ри. — Я еще не ложился спать. Никогда рано не ложусь.
В отличие от Вика и меня, наш космический партнер был совершенно спокоен. Будто угадывая мои мысли, сказал:
— Да, все понимаю. Головой — понимаю: произошла трагедия. Почувствовать — не могу. Отвык чувствовать такие вещи.
— Я увлекался в свое время Чужими. Немного помню, можете ничего не объяснять.
— Вы присядьте.
— Спасибо. Дело такое: я завтра буду встречать недостающую участницу проекта. Которую мы тут дожидаемся. Не хотите составить компанию? У вас с ней общий менталитет, а я — дикий туземец.