Уберечь любовь
Шрифт:
Наступила тишина, которую прервал Клод.
— В самом деле? — поинтересовался он. Эмили даже не нужно было смотреть на него. Она и так знала, что у него в глазах пляшут сине-зеленые чертики. — А вы не пробовали ее снять?
— Нет, конечно, — удивленно ответил Боб. — В пижаме спать гораздо здоровее.
Клод откинулся на спинку стула, плотоядно улыбаясь.
— Но малость душновато, — заметил он. — Вы не находите?
— Нет, — ответил Боб и обвел глазами присутствующих, ища поддержки. — Конечно нет.
— Перестань, — злым шепотом прошипела Эмили, поворачиваясь к Клоду.
— Он сам начал, — так же
— Тебя это не касается.
— Разумеется… Но все-таки позволь мне дать тебе совет. Оставь парня в покое. Пусть спит со своей пижамой. Так будет гораздо сексуальнее.
— Ненавижу тебя, — прошипела Эмили.
— Не верю. Я бы тоже хотел тебя ненавидеть. Не получается. — Он заметил, что на него через стол смотрит Джилл. Глаза ее были как две узкие щелочки, Клод поспешил поднять свой бокал и сказать ей комплимент. Джилл удовлетворенно улыбнулась и продолжила есть. А он опять повернулся к Эмили. — Не было и часа, чтобы я не думал о тебе. — Он едва шевелил губами, но она все понимала. — Каждую ночь я просыпаюсь в бешенстве, потому что тебя нет рядом со мной. Я проклинаю себя за все чувства, которые я не смею к тебе испытывать. Ты моя мука, мое наваждение. Ты моя боль и мое единственное лекарство. Если бы ты знала, в каком аду я живу. Давай плюнем на все и поженимся. — Клод резко замолчал и через секунду непринужденно включился в общий разговор.
Эмили оцепенела. Она не могла поверить в то, что действительно правильно его поняла. Она любила его всем сердцем, но выйти замуж за собственного брата? Эмили молила Бога, чтобы этот вечер поскорее закончился.
8
Когда самолет поднялся в воздух над Индийским океаном, Боб спросил:
— Эм, ты это серьезно? Ну… что хочешь выйти за меня замуж?
Эмили повернулась к нему и вздохнула. Потом мягко сказала:
— Бобби, милый, ты не хуже меня знаешь, что если я и соглашусь, то твоя матушка уговорит тебя не делать этого менее чем за сутки.
Боб вздохнул:
— Не понимаю почему. Ведь это она уговаривала меня жениться на тебе.
— Потому что тогда ей казалось, что она поступает правильно. Она желала угодить тете Рейчел. Именно поэтому она разрешила тебе отправиться на Маврикий. — А на самом деле, подумала Эмили, она жалкая старая ведьма, которая впадает в истерику от одной мысли, что может тебя потерять. Ее эгоизм не знает предела. Но вслух она этого произнести не могла, поэтому сказала: — Бобби, есть одна вещь, которую я знаю абсолютно точно. Однажды ты встретишь девушку, которую полюбишь по-настоящему. И тогда тебе будет абсолютно все равно, что скажет на это твоя мама. И вы вместе решите, как вам жить дальше. И пойдете навстречу рассвету…
— А как у тебя насчет рассвета? — Боб внимательно посмотрел на нее. — Это ведь он? Я правильно понял?
— Был один день в моей жизни, когда я тоже так думала. Но теперь все кончено…
Прошел месяц. Жизнь текла уныло и однообразно. Эмили нагружала себя работой до такой степени, чтобы не оставалось времени на мысли и чувства. Надо было просто пережить. И она отчаянно старалась это сделать.
Однажды вечером, придя домой в свою новую квартиру, Эмили обнаружила среди пачек счетов и рекламных листовок довольно увесистый конверт со штемпелем Маврикия. Письмо было от адвокатов Оноре Горгульи. В нем сообщалось, что на виллу «Дезире» нашелся покупатель, который готов заплатить за нее приемлемую цену. Если она немедленно даст согласие на совершение сделки, адвокатская контора подготовит все необходимые документы.
Вот и все, думала Эмили, история закончилась. Она никогда больше не будет вспоминать об этом. Никто так и не обрел счастье в этом прекрасном доме. Может быть, повезет новому владельцу и у озера Надин начнет жить счастливое семейство.
Эмили с трудом оторвалась от созерцания письма, отложила его в сторону и начала готовить ужин. В этот момент зазвонил телефон.
— Эмили? — услышала она голос миссис Бейкер. — Прости, девочка, что беспокою тебя. Понимаешь, я волнуюсь по поводу твоей тетки. Ты ведь знаешь, я теперь помогаю ей по хозяйству.
— Что она еще сделала?
— Эмили, напрасно ты так… По-моему, с ней что-то не так.
— Я не понимаю, — начала раздражаться Эмили. — Ей плохо?
— Эми, дорогая, тебе лучше приехать самой и посмотреть. Я даже подходить к ней боюсь. Она сидит в гостиной в своем кресле-качалке, раскачивается из стороны в сторону, и вид у нее очень странный. В комнате ужасный беспорядок, даже мебель поломана. Я хотела вызвать полицию, потом решила все-таки позвонить тебе. Может быть, она захочет поговорить с тобой.
— Сомневаюсь, — ответила Эмили. — Но я приеду. Завтра утром я буду в Иглтрэпе.
На следующее утро Эмили позвонила в дверь тети Рейчел. Ей открыла испуганная миссис Бейкер.
— Мелисса, доброе утро. Не делайте такого страшного лица. Сейчас мы во всем разберемся. Давайте я пойду к тете, а вы пока сделайте мне чай.
Миссис Бейкер облегченно вздохнула, пропустила Эмили в гостиную и с видимым удовольствием отправилась на кухню.
Тетя Рейчел была похожа на Медузу-Горгону: волосы косматыми клубками торчали во все стороны, пристальный взгляд направлен в никуда, рот широко открыт. Эмили испугалась. Теперь она поняла, какую ужасную ночь провела здесь Мелисса Бейкер.
Эмили тихонько подошла к тете и дотронулась до плеча. Та не пошевелилась. Рядом с креслом блестели осколки разбитой фарфоровой вазы и валялась скомканная газета. На коленях тети лежал толстый том в кожаном переплете.
— Тетя Рейчел, — тихо позвала Эмили, — это я, Эмили. Что с тобой? К тебе влезли грабители? Это они все сокрушили? Мебель переломали?
Тетя медленно повернула голову к племяннице.
— Переломали, — глухо повторила она. — Да. Все сломано много лет назад. И теперь уже ничего не починишь. Слишком поздно.
— Тетя, о чем ты? — не поняла Эмили. — Что у тебя не так? Можно, я помогу тебе?
— Никто, никто не может мне помочь. Нет больше никого, кто мог бы помочь мне. — Она говорила глухим бесцветным голосом, как робот. — Я думала, что однажды… однажды вернусь. И погляжу на него в последний раз. Но девушка поехала туда вместо меня. И он узнал, что я обманула его. Значит, он не захотел бы меня видеть. Я всю жизнь надеялась, что смогу объяснить ему. И он простит меня. Я бы заставила его смотреть на меня так, как он смотрел на нее. А теперь уже поздно, все поздно! — вдруг закричала она, и редкие слезы поползли по дряблым щекам.