Убей или умри. Том 1
Шрифт:
Я смотрел на них и боролся с искушением протереть глаза. По случаю гостьи мама принарядилась. На ней было синее выходное платье. За последние несколько лет мама сильно похудела, и платье сидело не по размеру. На плечи она накинула пёстрый платок, хотя на кухне стояла жара. Топили так, что спать приходилось с открытыми окнами. Даже на голове мама успела соорудить подобие причёски.
Не знаю, что она успела себе надумать, но на девушку она смотрела, как на мою будущую жену и мать своих внуков.
Сучка выглядела так,
На нашей убитой кухне с дешёвой клеёнчатой скатертью, клеёнку можно не стирать, шторами с большой обгорелой дыркой, отец прожёг, когда курил втихаря, и висящей на одной петле дверцей шкафа, я обещал починить уже месяц назад, эта пафосная цаца смотрелась просто дико.
Словно кто-то вырезал картинку из глянцевого журнала и наклеил на свою убогую фотку. «Я и Вера Брежнева на моей шахе». А может, я схожу с ума? Замкнуло что-то в капсуле, и я лежу в коме, а мозг подкидывает мне весёлые картинки?
– Здравствуйте, Андрей, меня зовут Марина, – произнесла сучка, – мне надо с вами поговорить!
Мама сложила ладони на груди с блаженной улыбкой. Пиздец.
Может, я что-то повредил в этой грёбаной капсуле, и она приехала, чтобы впаять нам многомиллионный иск? Или Ланс нажаловался на своих обидчиков, и теперь меня повезут просить прощения? В голове толкались идеи, одна невероятнее другой. Ничего хорошего от этого визита ждать точно не приходилось.
На столе стояла тарелка с вчерашними оладьями, мёд, какое-то варенье, открытая пачка конфет «Ассорти». Конфет почти не осталось. Зная маму, почти все они достались гостье. Значит, сидят они довольно давно. Всё это время ждут меня?
– Давайте поговорим, – буркнул я.
Получилось грубовато. Мама даже головой покачала неодобрительно. Хорошо хоть комментарий не вставила.
– Желательно наедине, – Марина посмотрела на маму, словно извиняясь.
– Конечно-конечно, – замахала руками та. – Я сейчас выйду.
– Лучше в другой комнате, – почему-то уточнила девушка.
– Можно у меня, – я пожал плечами.
Звать её к себе не хотелось. Особого бардака там не было, но на моей кровати сейчас валялись пара маек, а возле – вчерашние носки. Не ждал я гостей. Да и вообще это моё личное пространство, моя берлога.
Там на полке – детские кубки и медали за плавание, полумарафон и «гладиаторов», на стенах постеры топовых игр и чемпионов киберспорта. Даже для Ланса нашлось место – земляк всё-таки. Мой старый комп со снятой крышкой системного блока – все кишки наружу – чтоб не сдох от перегрева.
– Давайте к вам, – кивнула девушка.
Утром Марина казалась выше. Сейчас, без обуви, она не доставала мне и до плеча. От тапочек она отказалась, и босые ноги в колготках выглядели трогательно и мило. Даже в уме мне не хотелось сейчас называть её «сучкой».
Я показывал дорогу, хотя заблудиться было невозможно. В одной комнате, «большой», жили родители, вторая «маленькая» была полностью моей.
Марина вошла следом за мной и закрыла за собой дверь. Потом увидела шпингалет и защёлкнула его тоже. Я заметил, что она волнуется не меньше, чем я.
– Андрей, от лица нашего руководства… и от себя лично… я приношу вам извинения… глубокие извинения, – выдавила из себя она.
– Понятно… хорошо… – кивнул я, не зная, что ответить.
На хрена мне эти извинения, если из тестирования я вылетел?
– У нас произошёл технический сбой, – продолжала Марина. – Результаты первого этапа признаны недействительными. Я прошу вас вернуться в наш проект.
Не знаю, что на меня нашло. Ещё полчаса назад я мучительно думал о том, где достать деньги. Я готов был ехать обратно, записываться на приём, доказывать, если надо, умолять.
Но сейчас, глядя в лицо этой холеной корпоративной дряни, я понимал – ей срать и на мою мать, и на меня. Она нанесла визит вежливости, только чтобы я не развонялся в соцсетях и не испортил им репутацию.
Сидела, ждала. Пила дешёвый чай из пакетиков, кривила свои пухлые, подкаченные губки в вежливой улыбке. Всё для того, чтобы втереться в доверие, вызвать сочувствие. Чтобы мы, живущие месяц на стоимость её маникюра, посочувствовали её техническому сбою.
– Нет, спасибо, – я покачал головой. – Вы уж как-нибудь дальше без меня.
Вот так! В жопу ваши подачки! Стоя сейчас перед Мариной, я изо всех сил старался показать, что не нуждаюсь в её жалости.
– Что?! – её глаза распахнулись удивлённо, как у куклы.
Есть такие куклы: поднимаешь её – глаза открываются, опускаешь – закрываются. На спину кладёшь… Блядь, о чем я думаю?!
– У меня сессия, – как можно более невозмутимо сказал я. – Попробовал. Не получилось. Значит, я вам не подхожу.
Я заметил, что Марина волнуется. Слишком сильно волнуется для формальной вежливости: её щёки вдруг загорелись, словно я сказал что-то пошлое, а веки покраснели. Да она разревётся сейчас!
– Вы не понимаете… – пробормотала она, потеряв официальный тон. – Это очень важно… вернуть вас на проект… прямое указание начальства…
На меня напало редкостное баранье упрямство. Оно и раньше вредило мне по жизни. Сколько раз из-за этого вызывали родителей в школу, сколько девчонок пошло нахер из-за своих капризов, сколько раз я получал по лицу сам и бил в ответ.
– Увы, – я развёл руками. – Это ваше начальство. Не моё.
Марина посмотрела на меня каким-то обречённым и отчаянным взглядом, и вдруг бухнулась на колени и потянула ладонь к моей ширинке.