Убей меня своей любовью
Шрифт:
В том, что маменька обретет счастье с новым женихом – Яковом Глебычем, Дуся не сомневался, но вот в остальном…
Он открыл рот, подумал, но потом все же уточнил:
– А про мое наследство мы им скажем – няням?
– Конечно! Я же говорю – прямо в объявлении и напишем! Нам же нужны элитные девушки! А без наследства мы их даже в наш подъезд не заманим… Ой, Дуся, ну чего у тебя такая физия?.. – перекосилась вдруг матушка. – Господи, эти невесты целыми стаями неприкаянные бродят, а нам даже за такое добро платить приходится, вот уж правду говорят – на детях прелестниц природа отдыхает! Так что завтра же…
– Подожди, мам, а если эти
Олимпиада Петровна придирчиво оглядела сынка, вздохнула и успокоила:
– Ну конечно не начнут, глупенький. Но зато они будут стараться тебе угодить, чтобы ты втиснул их в свое завещание, понимаешь?
– И тогда жить мне останется… только до написания этого самого завещания… – просчитал свою перспективу Филин.
– О господи! – не выдержали нервы у матушки. – А ты его не пиши, да и все! Скажи, что написано оно на Машеньку, а ты якобы еще не проверил чувства твоей жены! Так можно всю жизнь девке мозги крутить, пока ей в глубокой старости ничего другого не останется, как в тебя по-настоящему влюбиться!.. Нет, ну ты-то что предлагаешь?!
Дусе предложить было нечего. Ему даже показалось интересным – устроить кастинг самым красивым девушкам города, а потом сидеть вот так на диване – и ковыряться в их недостатках: «Ах, вы совсем для няни не подходите, у вас ноги кривоватые! А у вас год рождения подкачал, можем предложить вам вакансию лифтерши… А у вас рост! И вообще – где девяносто-шестьдесят-девяносто?! Куда вы без таких данных в няни?! А вот вы… вы, пожалуй, прошли первый отборочный тур». Сказка! Но действительность оказалась не столь радужной.
Началось с того, что бурной лавины длинноногих обаяшек после объявления вовсе не последовало – ну не верили красавицы, что хоть какой-то захудалый миллионеришка отважится проживать в старинной хрущобе, да еще и искать няню не в элитных агентствах, а в обычной газетенке. А вот дамы, которым изрядно за сорок, решили, что терять им нечего, а потому стайками толпились в подъезде, зычно строили предположения на будущее благополучие и очень мешали соседям. Но самым тяжелым было другое – с окрестных деревенек слетелись на Дусин призыв все особи женского пола, которые страстно мечтали уже не о миллионах, а хотя бы о городской жизни. Эти няни весь день носились по магазинам, к вечеру заявлялись на кастинг с немыслимым количеством пакетов, коробок и сумок, неизменно опаздывали на смотрины часа на четыре. При этом сельские красавицы, услышав отказ, заливались слезами в три ручья, потому что оказывалось, что ночевать им негде, на питание денег вовсе не осталось и, между прочим, на обратную дорогу тоже. В доме Филиных теперь высились эвересты из дорожных сумок, котомок, рюкзаков и всяческих пакетов. В комнате непременно выла очередная неудачница, маменька, не зная, как ее вытурить с жилплощади, выла тоже, а громче всех верещала Машенька, которой все эти смотрины шли явно не на пользу. Долгожданная няня не находилась, ни одна из претенденток на идеал не тянула. То она не нравилась Олимпиаде Петровне, то не нравилась Якову Глебычу, то, напротив, – Якову Глебычу уж слишком нравилась, короче – никто не подходил, и все тут! Поэтому сумки прибывали, рев нарастал, и конца этому не предвиделось. Стоит ли удивляться, что Дуся от такого хора сбежал в предродовую палату, чтобы хоть немного забыться.
– Вот… – снова шмыгнул носом Дуся. – Видите теперь, Матвей Макарович, что я в эту палату ринулся, как в убежище, и вовсе я даже не думал, что там кому-то рожать приспичит!
Матвей Макарович сочувственно помотал головой, в тысячный раз вознеся упрек небесам – и отчего же такое счастье не тому адресату досталось! – и заботливо предоставил свой диван невезучему жениху.
Но сколько бы Филин ни спал, а домой возвращаться пришлось.
Возле подъезда уныло стояли и сидели на лавочках особы всех мастей и возрастов, а возле детской площадки Филин даже заметил яркую туристическую палатку. На него девушки внимания не обращали – прелестницы не предполагали, что их суженый миллионер будет выглядеть столь непрезентабельно. И только возле самой квартиры образовалась небольшая толкучка.
– Мужчина! Скажите своему хозяину, чтобы он просмотрел Круглову Веру, а?! Скажите!
– Про Ирину из Белорыбицы!! Про Ирину!! Да хоть про Белорыбицу намекните!!
– А ваш начальник строгий? Мущщина, мущщина, а он что – в самом деле богатый?! А чего тогда в таком отстое живет?!!
– Передайте Евдокиму Петровичу подарочек!! Это волнушки!! Это грибки, я сама солила!! И тут еще опята, но, кажется, немножко ядовитые, пусть он их не ест, вы так и скажите – пусть не ест! И от всех наших сельчан большой привет!! От дяди Прохора, от тети Маши Еремеевой, от Вальки Клячи…
Евдоким ниже опустил голову и пронесся в прихожую, плотно захлопнув за собой двери.
– Мам, ну как?! – крикнул он с порога. – Никого не приглядели?
– Ой, ну кого тут приглядишь? – тут же отозвалась маменька, тряся на руках засыпающую Машеньку. – Не знают, с какой стороны к ребенку подойти! Вон посмотри на нее!
Перед маменькой стояла девица в темненьких джинсиках, которые туго обтягивали стройненькие ножки и безупречную попку, к тому же девчонка имела роскошную гриву темно-рыжих волос и прехорошенькую мордашку.
– Ну так что, красавица, скажите, кто у нас такой Гете? – сурово насупилась Олимпиада Петровна на конкурсантку. – Неужели не помните?
– Чо эт я не помню… – обиженно дернулась девчонка и взвела очи к потолку. – Гете – это… ну писатель, ясно же, он еще это… «Фаллос» написал.
– Во-о-о-он!! – взревела Олимпиада Петровна так, что подпрыгнули и Яков Глебович, и Дуся, и красавица-няня.
Только Машенька даже не вздрогнула, ее уже настолько вымотали вечные претендентки, что на руках бабушки она спала спокойно и безмятежно.
– Дуся! Немедленно не слушай, что говорит эта бесстыдница! – уже тише приказала маменька.
Дусик только на минуточку представил, что эта рыжеволосая бесстыдница станет его женой, и где-то под фланелевой рубашкой у него разлилось томительное тепло.
– Ма, а чего – по-моему, нормальная няня, чо ты к ней с какими-то вопросами пристаешь?! Ты б вот лучше об другом поинтересовалась, – укоризненно глянул он на мать, потом неловко съежился и подарил девчонке стыдливую улыбку. – Девушка, а вы за меня замуж хотите?
– Мечтаю! Уже двадцать минут томлюсь, еле сдерживаю страсть! – лихо отчеканила девушка.
– Ну вот! – накинулся на мать Дуся. – Девушка ко мне со страстью, а ты!.. Яков Глебыч, чего вы в ухе ковыряетесь? Записывайте… Девушка, простите, а как вас зовут?
– Милочка! Иванова! – продолжала рапортовать будущая няня, не спуская глаз с Олимпиады Петровны.
Та пристально разглядывала ворону за окном, все яростнее подпрыгивала, качая внучку, и поспешности сына явно не одобряла. Девушка спокойно разглядывала ее профиль и ждала решения.