Убежать от тирана
Шрифт:
Никогда в жизни я не оттягивал решения, не мямлил, иногда даже рубил с плеча, но похоже, иногда что-то случается впервые.
Я не знал, что делать с Милкой. Чертово обязательство, данное слово, держали меня так же крепко, как цепи раба на галере.
Отчим бы нашел, как выкрутиться…Но я не он. Сказать правду – значит нанести девчонке еще одну травму, не сказать – та же травма, ведь отказаться от близости с женщиной и не объяснять еще хуже. С каждой минутой настроение падало, как столбик термометра на мороз.
– Данил! – чуть не захлопала
Я растерянно поцеловал ее в лоб, неловко обняв, почувствовал, что внутри, словно в меня вставили совсем другую программу, поднималось чувство отторжения. Вполуха слушая ее беззаботное щебетанье, я уже знал, что сейчас поступлю, как трус.
– Милка, мне в зал нужно. Скоро важный бой, а я что-то начинаю терять форму. А ты сама, если хочешь, сходи в кафе.
– Я с тобой! Буду вытирать тебе пот, подносить водичку и любоваться своим сильным и красивым мужчиной.
– А с тобой, малыш, я буду отвлекаться, - шутливо дергаю ее за нос и чувствую себя последним трусом. Не представляю, как мужики изменяют своим женам. Это ж надо, глядя в глаза, врать, что был на корпоративе или рыбалке, или еще где! Лично меня захлестывало настоящее отвращение к себе.
Быстренько бросаю форму в сумку и выхватываю еще немного передышки.
– Милка, может, пойдешь себе купишь что-нибудь? – банальная попытка откупиться тут же проваливается, как и я проваливаюсь еще глубже в свою нерешительность.
– Ну разве что сексуальное белье, - мурлычет она и бросает взгляд, за который еще недавно выдрал бы ее во всех ракурсах.
«Ну, скажи сейчас! Самое время! Иначе запутаешься во лжи, как муха в паутине!» - приказываю я себе, но моя сила воли, которая помогала вырывать победу у более сильного противника, сейчас, как трусливый шакал, сбежала с жалко поджатым хвостом.
– Купи. Если тебе его не хватает для полного счастья, - бросаю я и удираю из квартиры.
Наверно, никогда еще груша не испытывала таких яростных ударов. Я колошматил так остервенело, будто хотел выбить из нее «начинку». Но измотавшись физически, я никак не успокоил душу.
Глава 16
Я была на свидании. Самом настоящем свидании с мужчиной. И если об этом узнает муж, мне несдобровать. Но почему - то сейчас эта мысль не пугает, не заставляет дрожать осиновым листком. Такое ощущение, что мне вкололи анестетик, наглухо заморозивший чувство самосохранения.
И Данилу ничего не сказала по факту, и окончательно поняла, что значит влюбиться. Он словно набросил на меня сеть своей энергетики, из которой нет шансов выбраться. В ней я чувствую себя невероятно счастливой. Но может и короткое замыкание произойти, если эта сеть будет постоянно под напряжением, а мне придется поливать ее холодной водой, чтобы не искрилась счастьем.
Господи! Как же я хочу быть счастливой! Знать, что тебя не одернут на полуслове, не ударят, не выставят дурой на глазах у посторонних людей. Замирать в теплых и надежных объятиях любимого мужчины. Быть для него Дюймовочкой. Быть Его женщиной.
От этих мыслей предательски защипало в носу, потому что шансов на счастье у меня …Сколько? Да процента два.
Устало прислонившись к косяку, я чуть не сползаю по нему на пол, меня придавливает безысходность. Своей цементной серостью она гасит яркое сияние той волшебной сети, которой окутал меня Данил. Я просто физически ощущаю, как одна за другой умирают крохотные живые лампочки, снова погружая меня в безнадегу.
Однако долго страдать мне не позволили. Вернувшийся муж потребовал ужин. Несмотря на то, что Лидия, наша помощница по хозяйству жила с нами в доме, Омар всегда требовал, чтобы на стол я накрывала сама.
Меньше всего я хотела его видеть, а уж сидеть за одним столом так тем более. От этой перспективы на душе стало совсем отвратительно. Я словно пленник, который уже убежал из темницы, почувствовал вкус и запах свободы и был пойман. И для него теперь то, что уже было привычно, стало совсем невыносимо.
Тяжелые мысли леденили душу и, наверно, тормозили тело. Раскладывая столовые приборы, я как на грех уронила вилку. Подняв, отнесла ее в раковину.
– А если б я не видел, ты б мне так и подала с полу?
– Ну что за глупость?! Как ты мог такое подумать! – забывшись, я ненароком выплеснула свою накопившуюся обиду.
– Глупость?! То есть ты хочешь сказать, что я сказал глупость?
– Прости, я не так выразилась, - попыталась я оправдаться, но это был жалкий лепет, который даже не долетел до сознания мужа.
Как тигр, он подскочил ко мне и, больно схватив за волосы, потянул вниз.
Я упала на колени, понимая, что крупно нарвалась. И тут же подумала, что это мое подсознание подтолкнуло меня к дерзости. В трезвом уме я бы никогда такое не посмела сказать. А тут логика проста – или он выбьет из меня все мысли о счастье, или же это станет последней каплей.
– Я глупости говорю! – с нажимом повторил он еще раз. – Значит, ты считаешь меня глупым, раз позволяешь себе глазки строить моему пасынку? Старый дурак ничего не заметит. А тут молодое тело?! Так?!
Я не успела ничего возразить, как получила оглушительную пощечину.
– Я стал старым для тебя? Отвечай, шлюха!
– Какое ты имеешь право во мне сомневаться? Я не шлюха! Не смей называть меня так!
Я осознанно бросила красную тряпку быку, понимая, что нарываюсь.
– Не сомневаются только шизофреники, - опасно прищурившись, он перехватил мои волосы другой рукой, чтоб отвесить симметричную пощечину. – А я смотрю, кое-кто у нас забыл, кого бояться надо!
Какая – то звериная ярость неожиданно проснулась во мне и выплеснула в кровь лошадиную дозу адреналина, сорвавшую тормоза и притупившую страх.