Убежище
Шрифт:
«Может, хочет отсечь нас от воды», — сказал он.
Он озвучил то, в чем сам нуждался, но его предположение было вполне логичным. Каждая каплю воды в Кхуриност приходилось приносить из города. Если Сахим-Хан откажет им в доступе, следующие ближайшие колодцы находились в оазисе Винг, в тридцати милях к северо-востоку, два-три для пешего хода эльфам. Могли повториться ужасы переселения в Кхур пятилетней давности, и ежедневно. Гилтасу нужны были альтернативы. Он вызвал обратно Хамарамиса и, совместно с ним и Планчетом, обсудил, как исправить ситуацию.
«Нам следует штурмовать город», — предложил Хамарамис. — «Люди оставили нам лестницы по всему Кхури-Хану».
Леса, возведенные для восстановительных работ на стенах, оставались во многих местах.
Планчет покачал головой. «Сахим-Хан должен знать это. Он не дурак».
Беседующий изучал Кхури-Хан сквозь латунную подзорную трубу. Ее рубиновые линзы, отполированные в гильдии резчиков драгоценных камней Квалиноста, позволяли ему наблюдать за улицами Квалиноста с высоты дворца. Теперь они открывали усталым опаленным солнцем глазам Беседующего кхурские оборонительные сооружения. Ему претила идея нападать на Кхури-Хан. Они пять лет жили здесь в относительном мире и безопасности. У них нет настоящей вражды с Кхуром. Если они сейчас начнут штурмовать город, то им придется приложить все силы для победы. Поражение означает полное уничтожение. Их было слишком мало, чтобы быстро сокрушить людей, так что война в пустынном королевстве затянется. Если вмешаются неракцы или минотавры, катастрофа поглотит и эльфов, и кхурцев.
«Возможно, это не Хан закрыл ворота», — сказал Планчет. Он беспокоился о своем молодом друге Гитантасе, который не вернулся в эльфийский лагерь. Возможно, Гитантас засветился на этом задании, и ворота закрылись по наводке мага Фитеруса.
Хамарамис напомнил им о фанатичных последователях Торгана, а Планчет сказал, что они не должны забывать о неракских эмиссарах, которых видели в Кхури ил Норе. У кхурцев были давнишние связи с Темными Рыцарями, и многие из солдат Сахим-Хана были наемниками у них на службе.
«Мы готовы двигаться?» — спросил Беседующий, продолжая наблюдать через подзорную трубу.
«Нам не хватает нескольких сотен повозок», — ответил Хамарамис. — «Не хватало лесоматериалов для их постройки, и нет времени закупить древесину. Так что, мы строим волокуши».
Диковатые эльфы часто перевозили таким образом товары и имущество. Простые волокуши требовали лишь двух длинных палок и натянутых между ними парусины либо шкур. Их могли тащить лошади, ослы и даже сильные козлы. Их полозья не застрянут в море песка снаружи Кхури-Хана.
Хмурый Хамарамис убыл продолжать приготовления. Он был против ухода, и его неприятие лишь открыто нарастало с каждым днем. Он предпочитал остаться и напасть. Захватим город, спорил он; будем вести переговоры с кхурцами из-под укрытия их собственных каменных стен.
Что этот храбрый и прямой план игнорировал, так это то, что как только город будет их, эльфы окажутся в ловушке. Племена кочевников соберутся и будут драться до последней капли крови, чтобы выбить их, и нельзя было игнорировать неракцев. Рыцари несомненно вмешаются, ворвавшись в Кхур как освободители. Последняя надежда эльфийских наций будет похоронена прямо в выстроенной ими самими каменной темнице.
Ответ, непреклонно верил Гилтас, лежит в отыскании нового места для проживания. Эльфам нужны барьеры из расстояния и негостеприимных пустошей, чтобы оберегать их от внезапного появления врагов. Только тогда они смогут вырасти и восстановить свою силу.
На него упала тень, и Гилтас поднял взгляд. Планчет открыл холстяной зонт, чтобы укрыть его в тени.
«Интересно, где сейчас леди Кериансерай?» — произнес камердинер, предлагая ему влажную тряпку.
Гилтас прижал ткань к горлу и ко лбу. «Надеюсь, в каком-либо прохладном месте».
Он получил от нее очень короткое донесение, спустя два дня после первого. Кериан со своими воинами вошла в долину. Ее климат был мягким и влажным, но они не нашли признаков жизни. Насколько они могли видеть, долина была усеяна странными каменными развалинами. Она собиралась проникнуть в центр долины, осуществляя свою исследовательскую миссию, а затем вернуться.
Гилтас едва понимал, как относиться к этому немногословному отчету. Он не содержал деталей от архивариуса, Фаваронаса, и поднимал больше вопросов, чем давал ответов. Подходила Инас-Вакенти для их народа или нет? Был ли там источник свежей воды? Какая-либо дичь? Что было такого странного в тех развалинах? Они несли на себе доказательства того, что были построены древними эльфами, как гласили некоторые из легенд?
Львица поблагодарила его за присылку Орлиного Глаза. Но ее обещание «хорошенько использовать его против наших врагов» было не особо дипломатичным.
Конечно, она находилась в условиях стресса, но разве ее отчетам следовало быть такими туманными и бесполезными? Не позволила ли она своим личным чувствам взять верх? Она была настроена решительно против его планов переселения в долину. Как и остальные воины в окружении Беседующего, Кериан предпочитала решать свою собственную судьбу в сражении. Хоть он и понимал это, он не мог позволить втянуть свой народ в войну. Из-за этого ему приходилось контролировать собственную жену. Ставки были слишком высоки.
Он снова вытер лоб, глядя в небо. Солнце было безжалостным. Кхуриност за день исчерпает свои запасы воды, если Кхури-Хан будет оставаться недоступным.
«И гораздо важнее», — сказал он, — «где сейчас лорд Мориллон? Нам нужно, чтобы эти ворота были открыты!»
Лорд Мориллон говорил те же самые слова Сахим-Хану в саду на крыше королевской крепости. Огромные навесы, сотканные из тростника, накрывали сад. В лучшие времена среди папоротников и ив били фонтаны, дополняя обстановку музыкой падающей воды и позволяя выращивать более нежные растения. К настоящему моменту водопровод еще не был починен, поэтому зелень ограничивалась небольшими кустами и цветами в горшках, которые слуги заносили внутрь в самое жаркое время дня. Несмотря на запустение, из сада по-прежнему открывался превосходный вид на город.
«Если наш народ не впустят, Великий Хан, он будет вынужден штурмовать город ради воды».
«Атаковать Кхури-Хан?» — громогласно воскликнул Сахим. — «Кровь заструится по городским стенам, если это случится!»
Сильванестийский дворянин кивнул, учтиво произнеся: «Ваше Величество мудр. И в самом деле, потечет кровь, эльфийская и человеческая».
Медоточивый Зунда шагнул вперед и произнес нараспев: «Велико снисхождение моего повелителя, Сахима Много-Благословенного! Его терпение подобно выдержке богов! Он слышал об ужасных злодеяниях, учиненных против его пустынных детей, и, тем не менее, он милосерден. Он по-прежнему не поднимает руку на лэддэд, так как гарантировал им безопасность. Слово Сахим-Хана подобно удару молнии, непреклонно и неизменно!»