Убить археолога
Шрифт:
О, море в Гаграх! О, пальмы в Гаграх…
– Хотя… вроде как-то… не совсем так, что ли… похоже, сбился чуток… Ну да всё равно песня от этого не стала хуже!
Слегка омрачало настроение Коряги только отсутствие заветных книг, а в остальном – жизнь была прекрасна и удивительна!
Тут по всему поднебесью раскатился ужасный какой-то, оглушительный гром, да так, что Бита с Катком машинально присели под кустами. А ветер поднялся такой силы, что едва не валил с ног здоровых крепких мужиков, и оба друга изо всех сил цеплялись за ветки, чтобы не упасть.
– Вряд ли рискнёт он идти под таким ливнем, – здраво рассудил Бита и чуть ли не взмолился, – может, потом придём, а, Каток?
– Не дури! – коротко отозвался Каток. – Дело надо закончить сегодня.
– А если он до утра не придёт?
– Ну… ладно… подождём ещё пару часов, – чуть пошёл на уступки Каток.
– Тупой ты, Каток! – тяжело вздохнув, констатировал Бита. – Да мы с тобой тут из-за этих допотопных книг воспаление лёгких получим и ласты склеим!
А, ладно!! Будь что будет! Бита решил безропотно смириться со своей участью и больше не возникать. Да и Каток больше ничего не говорил, терпеливо выжидая возвращения Лопоухова.
Семендяй сначала хотел было переждать ливень под деревом, надеясь на скорое его окончание, – ведь летние грозы как быстро приходят, так же быстро и проходят! Но не тут-то было! Дождь уже превращался просто в чёрт знает что, и Лопоухов быстро рассудил, что сейчас будет лучше всё-таки побыстрее добраться до тёплой безопасной избы. И насколько было возможно, припустил к деревне чуть ли не бегом, по колено утопая в грязи.
Бес по-прежнему кружил над ним, и вдруг – о, радость! – перед самым бабкиным домом, в зарослях сирени он увидел засаду!
– Ну, вот и всё, Лопоухий, – допрыгался! Пришёл твой последний час! – злорадно возопил обрадованный Коряга.
Наконец-то справедливость восторжествует! Чтобы ничего интересного не пропустить, он даже не стал прятаться под козырёк над крыльцом, а удобно устроился на деревянной стремянке у колодца – отсюда он лучше сможет наблюдать бесславный конец никчёмной лопоуховской жизни!
Изрядно запыхавшись, Семендяй добрался, наконец, до родных ворот, раскрыл их немного и змейкой проскользнул во двор, из последних сил торопясь к теплу и уюту. Вслед за ним во двор заскочили и братаны-уголовнички, но Лопоухов их, конечно же, не заметил!
Уж как ему хотелось в этот момент поскорее оказаться в доме! Но он прежде всё-таки решил заглянуть в колодец, – как там с водой дело обстоит, не обманула ли книга? И к своему огромному удивлению и радости он увидел, что колодец уже полон – вода поднялась даже гораздо выше прежнего уровня! Ещё чуть-чуть и вообще польётся через край!
– Отлично! – с удовольствием проговорил Семендяй. – Просто великолепно!
Бита и Каток вытащили свои впечатляющие ножи и, мерзко ухмыляясь, не спеша подходили к нему с двух сторон. Уловив боковым зрением какое-то движение рядом с собой, Лопоухов мгновенно обернулся и, сразу поняв, что эти двое пришли по его душу, попятился к соседскому забору, стараясь ни к одному из ночных «гостей» не поворачиваться спиной.
Бита – для пущего эффекта и желая побольше нагнать страху на этого придурочного лоха, из-за которого он замёрз, как последняя собака, – правой рукой демонстративно поигрывал своим кнопочным ножом, а левой, картинно изогнувшись, оперся на край колодца. А сам, не мигая, в упор смотрел на Семендяя.
Коряга ждал – что же будет дальше? – едва не подпрыгивая от нетерпения. Уж очень хотелось увидеть мучительную кончину ненавистного Лопоухого!
Но тут сверкнула неправдоподобно огромная молния, расколов надвое весь небосвод! Сквозь шум ливня, перекрывая его, послышался громкий треск. И не успели все трое, как говорится, даже глазом мигнуть, как от этого удара молнии мгновенно расщепился огромный раскидистый тополь, росший за забором на соседнем участке. Часть могучего ствола медленно отделилась, а через мгновение рухнула прямо на электропровода, протянутые вдоль всей улицы. Провода, естественно не выдержали такого напора, и со звуком лопнувшей струны один из оборванных концов с силой шлёпнулся прямиком в бабкин колодец!
Бита, рука которого только что покоилась на краю колодца с льющейся через край водой, был мгновенно убит разрядом тока высокого напряжения. Ведь чем выше разрядное напряжение, тем меньше время разряда! Не вдаваясь в закон Ома и прочие дебри физики, вспомним только, что самый опасный путь тока к сердцу – лежит через мокрую левую руку! Ведь обычная, не дистиллированная, вода – наипрекраснейший проводник тока! Бита содрогнулся, как-то нелепо выгнулся всем телом и повалился на лестницу. Всё это произошло за считанные секунды, и потому никто из присутствующих не успел среагировать на происходящее. В том числе и Коряга, которому опять не хило перепало! Потому что при падении Биты Коряга не удержался на лестнице и свалился в этот же злополучный колодец с оголённым проводом, где и получил незамедлительно свою порцию электрической энергии. При этом его долбануло и откинуло так удачно, что он со всего размаха прицельно приземлился на собачью будку, треснувшись об её угол своей многострадальной плешивой тыквой! После чего травмированный бес отключился, полностью потеряв сознание. Как-то «везло» ему в последнее время на это дело!
Изумлённый Каток только молча разевал рот, как вытащенная на берег рыба, и выпученными глазами смотрел то на Лопоухова, то на Биту, который неподвижно лежал, раскинув руки, в грязи у его ног. Потом, так и не проронив ни слова, он выскочил из бобылёвского двора, и со всей доступной скоростью помчался по безлюдной деревне к дому Лихого, поминутно скользя, падая в грязь и даже не замечая этого.
А в доме Лихих всё было тихо и спокойно, и разбушевавшаяся стихия ни коим образом не повлияла на настроение его обитателей. Немногочисленная дружная компания смотрела телевизор, не спеша потягивая спиртное, когда в комнату ввалился грязный изгвазданный Каток с безумным взором в вытаращенных глазах. Он упал на колени, едва шагнув через порог, и теперь с некоторой опаской глядел на сурового Бориса Леонтьевича, который даже не приподнялся со своего роскошного кресла, а только с брезгливостью наблюдал, как Каток развозит тут уличную грязь. А сам Каток, несмотря на всю сложность своего нынешнего положения, хорошо знал, как поступают великие владыки с теми гонцами, которые принесли им похую весть! Помятуя об этом и по-прежнему стоя на коленях, Каток на пару метров приблизился к Лихому:
– Шеф, не губи! Биту убило! Током! Случайно! Провод оборвался!
– Повтори, что ты сказал! – зловещим спокойным тоном приказал Лихой.
Леонид взял пульт и выключил телевизор. В комнате повисла гнетущая тишина.
– Биту током убило, – дрогнувшим голосом тихо повторил Каток.
– Где? – продолжал вопрошать Борис Леонтьевич.
– Во дворе Бобылёвой, – ответил Каток, беспомощно озираясь на молчаливых слушателей и пытаясь найти в них хоть какую-нибудь поддержку.
– Ты что, сдурел?! – вдруг заорал Лихой, да так, что Каток даже вздрогнул от неожиданности.
– Дак ведь как было, – начал униженно оправдываться Каток, – ждали, ждали мы этого Лопоухова, а его всё нет и нет! Она бабка по дому болталась! Потом сверху ливануло, молнии сверкать стали! Ну, потом вернулся всё-таки этот Лопоухов – и мы во двор за ним. А этот хмырь, как нас увидел, чуть не обоср… я со страху и начал за колодец прятаться! А Бита возьми да и обопрись рукой о колодец, а ведь сплошная мокрота кругом! А тут молнией дерево разорвало, оно упало и провода порвало, вот оборванный провод и упал в колодец, – и всё! Конец Бите… А мне удирать пришлось…