Убить археолога
Шрифт:
…Вернулись они уже под утро, когда забрезжил слабый ненастный рассвет – абсолютно грязные, исхлёстанные тяжёлыми мокрыми ветками, уставшие и неразговорчивые. А вскоре и ливень начал стихать, сначала превратившись в обычный нудный дождь, – а потом и этот дождь быстро пошёл-пошёл-пошёл на убыль и, наконец, прекратился совсем…
– Вот до чего довело нас Ваше колдовство, – назидательно изрекла Анастасия Петровна, когда они с Семендяем собрались позавтракать.
– Зато колодец быстро починили, – моментально отозвался Лопоухов. – А я вот всё думаю, не придут ли к нам его, так сказать, соратники, –
– Не придут! – с полной уверенностью ответила бабулька и добавила, – а вот Лёнька Лихой – точно говорю – скоро явится!
– Хм… Ну что ж, как придёт, так и уйдёт… – подумав о чём-то своём, нараспев произнёс Семендяй, потом спохватился, очнувшись, – Я что-то о том беспокоюсь, что новостей от Алмазова нет. А по всем расчётам – ответ уже должен быть!
Тут раздался настойчивый стук в дверь. Семендяй с бабкой, перестав жевать, быстро переглянулись – кого это там принесло? Но это оказалась всего лишь старушка-соседка, у забора которой рос злосчастный тополь, погубивший Биту, – Дарья Фёдоровна Симакова. Она поздоровалась и сразу с порога запричитала:
– Настасья, ты видала, как нам провода-то все распластало? Что делать-то теперь будем без света? – горестно взмахнула она руками. – Наверное, Носорогову писать придётся всей улицей! Как ты думаешь? – то нам как распластало? Теперь, наверное, Носорогову заявление писать надо будет? Что скажешь?
– Не беспокойся, Дарья! Раз надо, значит – напишем! Надолго без света не останемся! – ответила Анастасия Петровна и, продолжая разговор, – что писать да как писать, они с соседкой вышли на крыльцо.
А Лопоухов покончил с завтраком и, всё время помня о том, что скоро сюда может нагрянуть Лёнька Лихой, достал столь полезную колдовскую книгу и стал внимательно её перелистывать, пока взгляд его не остановился на нужном заголовке – «Противника с дороги сбить». В этом руководстве подробнейшим образом описывалось, как и когда надо выйти на перекрёсток, что следует сделать на этом перекрёстке, и напоследок произнести заключительные слова – «Хоть поедешь, хоть пойдёшь, мимо меня проедешь, мимо моей избы пройдёшь. И сколько ни будешь меня искать – бесконечной дороги тебе не миновать. Ключ, замок, язык! Да будет по слову моему!». Тут уж, чего греха таить – эти последние фразы особенно понравились Семендяю! Вот как-то не жаждал он встречи с Лёнькой Лихим…
Лопоухов выждал положенное время, уже привычно собрал необходимую атрибутику и отправился на перекрёсток – проводить обряд. А чего время-то тянуть? Тем более в этой мутной Каннибаловке!
Когда он возвращался назад, погода уже опять вовсю заиграла, и яркое солнце заботливо обсушивало деревню, заглядывая во все щели. Семендяй неторопливо шёл, наслаждаясь теплом и покоем после холодной беспокойной ночи. Немного не доходя до углового дома, где располагался деревенский «мини-маркет» и где обычно тусовались все местные старухи, обмениваясь своими снами, новостями и сомнениями, Лопоухов увидел на земле две тянущиеся тени, хотя самих людей пока не было видно из-за угла магазинчика. Зато хорошо было слышно, о чём они там негромко переговаривались! Из любопытства Семендяй тихо приблизился к ним и на мгновенье чуть заглянул за угол. Он увидел, что это беседовали старый чёрный цыган с седыми кудрями и беззаботный разлохмаченный алкаш Трёшкин. Семендяй отступил на шаг назад, однако совсем уходить не спешил. Разговор, по-видимому, длился уже не одну минуту, но всё равно было очень интересно послушать!
– Так я что говорю, – вкрадчиво продолжал Трёшкин, – ты только вспомни – браконьеров-то где нашли? Напомню, если ты забыл, – в дальней стороне Чёртова кладбища, по направлению к Каннибаловке! А Россомаху я где нашёл? Совсем в противоположной стороне – у Лосихиного острова! Ну, Россомаха-то местный был, а двое – залётные! Теперь кумекаешь? Получается, что они свидетелями были! Вот только надо узнать, – что такое недозволенное они случайно узрели? За что их порешили? Понимаешь? Так я к чему это всё веду – ты на картах своих это посмотреть можешь?
– Конечно, могу, – усмехнулся цыган и, по-видимому, вытащил откуда-то колоду карт, потому что через несколько мгновений прозвучало, – сдвинь карты, Трёшкин!
Потом, наверное, он их несколько секунд перетасовывал, потому что вскоре прозвучал короткое:
– Тяни карту!
А затем сразу приглушённое:
– Ну, ты, Трёшкин, и вытянул!
– Да чего не так-то? – возмутился Трёшкин.
– Чёрта ты вытащил! Значит, без колдовства тут не обошлось, вот что! Ясно теперь? Ну, всё, хватит, пошёл я!
– Нет, брат, погоди! Ведь не чёрт же браконьеров положил! Понятно, что это люди! – и недоверчиво добавил, – или вправду, как менты сказали – неосторожное обращение с газом?
– Слушай, Трёшкин, – терпеливо растолковывал цыган, – я тебе не участковый, которому железные факты нужны! Я на картах всё вижу, и ещё раз повторяю тебе, что без чёрта тут не обошлось! Поэтому однозначно – здесь убийство! Понял?
– Слушай, друг! А может, это ведьма их передушила? – не унимался дотошный Трёшкин, – ведь все знают, что она с чертями хороводится!
– Может, и она… – как-то неохотно согласился цыган, – да только кроме неё и другие есть, кто с бесами дружбу водит, и ты сам знаешь – кто!
После этих слов Семендяй настроил свои лопоухие локаторы на всю возможную мощность, весь превратившись в один сплошной слух!
– Это ты… на Лихого, что ли… намекаешь? – чуть слышно прошептал Трёшкин.
– А на кого же ещё? – так же тихо ответил цыган. – Думаешь, откуда у них денег – горы немеряные? Такое без помощи рогатого не бывает…
Лопоухов понял, что разговор закругляется и что самое интересное он успел услышать, и сразу же постарался незаметно уйти – не хотелось, чтобы его застали в таком двусмысленном положении! А что касается прочего – Семендяй не был трусом и повидал немало опасностей за свою долгую «археологическую» практику, но теперь ему стало очень и очень не по себе! Но, боже мой! Подумать только! В современном мире – и такая древность дремучая, как эта невероятная Каннибаловка!
А безвинно пострадавший Коряга, после того как его сначала шваркнуло током в колодце, а потом с размаху вдарило о собачью будку, с огромным трудом еле-еле приходил в себя. Несчастна голова его после двойного удара – током шарахнуло и об конуру зашибся – трещала по всем швам и гудела как самый большой церковный колокол! Чёрт побери, – и придёт же в голову такое кощунственное сравнение! Зато сразу становилось понятно, насколько бес повредился! Но, увы, тут ни одна травматология не могла помочь ему!