Убить Батыя!
Шрифт:
Вечером, когда уже устроились спать, я завела разговор о волках, мол, что действительно делать деревенским, не отказываться же от полей или овец? А серые хищники разбойничают всюду…
– Настя, а что ты знаешь о волках? Ну, кроме того, что они серые хищники?
– А разве нет?
– Хищник и хищение одного корня. Волк не похищал бы овец у человека, если бы тот не вторгся в его владения.
– Но он же убивает не только овец!
– Конечно. Знаешь, есть такая легенда… На земле было много оленей и совсем не было волков. Они спокойно паслись, жирели и множились. Их стало так
– Нет, я помню: волк – санитар леса. Я понимаю, что это сильный и хитрый зверь, но я его боюсь.
– Только потому, что не знаешь его правил поведения. Волк не хитрый, он умный и честный. Это человек человеку волк, а волк к волку милосерден. Ты знаешь, что волк никогда не добьет поверженного сородича-противника? А еще, что они однолюбы? Волк выбирает подругу единожды и не станет путаться с другими. И волчица в случае гибели своего супруга остается вдовой до конца своей жизни. Этого нет, например, у царя зверей, не говоря уже о человеке. Может, потому «царь природы» выбрал в «цари зверей» не волка, а себе подобного в зверином царстве.
– Но лев сильнее волка!
– Ну и что? А слон сильнее льва, и носорог с бегемотом тоже…
Такие беседы бывали частыми, Вятич осторожно знакомил меня с тем миром, в котором жил сам.
Однажды я вдруг поинтересовалась:
– Вятич – это прозвище? А как тебя зовут?
– Ты имеешь в виду крестильное имя? Крестили меня когда-то Андреем. Но я раскрещен, иначе нельзя. А Вятич – родовое имя.
– Ты волхв?
– Нет! Волхв – это посредник. Посредник между людьми и Высшими силами Природы, признанный этими силами. Мне нет необходимости быть посредником, меня никто не просит об этом.
– А Ворон был волхвом?
– Ворон – да, у него были те, кто нуждался в его посредничестве.
– Например, Анея?
– И Анея тоже, хотя она сама волховица.
– Куда они все делись? Погибли?
– Думаю, нет, скорее, ушли, когда Анея отправляла всех из Козельска и округи подальше от Батыевых войск.
Монголы рассредоточились по половецким степям, против чего мы не возражали, но часть из них упорно держалась в опасной близости от границы русских княжеств, вернее, попросту в их границах. Жители деревень привычно снялись с места и убрались подальше на север, тем более там было много пустующих теперь селений. Но это не спасало положения. Требовалось отогнать проклятых подальше.
Как это сделать? Нападать почти в степи очень трудно, любые массированные передвижения видно издали, нападать серьезно сложно, а мелкими наскоками этих не испугаешь…
Вятич с дружинниками занимались немного странным делом, одни нарезали толстые трубки из тростника, а другие… ловили слепней. Такими трубками пользовались для плавания под водой. Куда это собрался
Кое-что стало ясно, когда, нарезав по несколько трубок, серьезные люди вдруг принялись плеваться через них, стараясь попасть в нарисованную на дереве мишень из разных положений, в основном лежа, и отходя как можно дальше.
Я едва не расхохоталась, увидев такую картину. Не удалось зимой шапками закидать, так надеются летом заплевать? Вятич, наблюдая, как я веселюсь, почти разочарованно протянул:
– Э-эх… дурища и есть дурища…
Смеяться я перестала быстро, когда увидела, что в ход пошли те самые чертовы слепни, которых помощники сотника собирали с несчастных лошадей, заметно облегчая кобылам жизнь. И все равно я не понимала.
– Вятич, ну правда, что за шутки? Вряд ли монголы так боятся слепней, чтобы бежать опрометью, если укусит…
Тот согласно кивнул:
– Не боятся, это нам и нужно. Укус слепня не вызовет никакого беспокойства, сбросят, и все. А если в нем яд?
– Ты собираешься кормить слепней цианистым калием? Ну, ядом?
Сотник не удивился новому термину, но головой покачал:
– Кормить необязательно, достаточно проткнуть его отравленной иглой перед самым плевком, и слепень понесет яд тому, на кого попадет.
– А… яд?
– Яд есть, и не один – разные, для каждого случая свой.
– Для какого, например?
– Для дозорных свой, там нужна тихая смерть, для тех, кто охраняет костры тоже, а вот для лошадей есть разные виды – парализующий и приводящий в бешенство.
– А если слепень куснет не того, вот возьмет и не станет кусать монгола, наоборот, полетит в нашу сторону?
– Интересно, как долго сможет прожить слепень, проткнутый чем-то?
– Недолго…
– Вполне хватит, только чтобы цапнуть первого, кто попадется. А если и не цапнет, то опасений не вызовет.
– Так вас и пустили к ставке!
Вятич расхохотался:
– А я туда и не собираюсь! Я в отличие от тебя не помешан на убийстве Батыя и использовать трубки собираюсь на дозорных и тех, кто с краю. Пока хватит.
Вятич с парнями занимались какой-то гадостью, они ободрали шкуру убитой монгольской лошади и, не выделывая, примеряли на себя. Фу… Немного пораскинув мозгами, я сообразила, что это перебьет их собственный запах лучше любого дезодоранта. Да уж, у степняков лошади хитрые, заразы! Они не только кусаются и лягаются, но и научены чуять чужих и поднимать тревогу, никаких собак не нужно.
Из нашего стана в сторону монгольского отправилась странная процессия – несколько человек несли на себе лошадиные шкуры. Смотрелось дико, но за последнее время я привыкла ко всему и уже ничему не удивлялась.
На землю опустилась летняя ночь. Тихая, звездная, благостная, с треском цикад, легким ветерком, запахом трав… Для монголов она была просто райской, пахло уже степью, а не лесом или болотами, ветви деревьев не загораживали небо, глаз не натыкался на стену деревьев. Нет, они, конечно, были, и кустарника много, особенно у воды, но не сплошь же вокруг. Словом, почти как дома…