Убить Бенду
Шрифт:
«Отвлеклась!» – спохватилась Алиция. Лорд Мельсон либо у короля на докладе, либо на конюшне, готовится отъехать по поручению его величества, в казармах или же в караульном помещении в тюрьме, куда он частенько наведывался последнюю неделю. Не завелась ли у него там...
Схватившись за голову и тут же отдернув руки – не испортить прическу! – девушка подняла колокольчик.
На бешеный трезвон из соседней комнаты выполз, пошатываясь, паж.
– Лисс! Где служанка? Ты что там делал? – накинулась на него Алиция.
– Тише, сестренка, – сиплым голосом
– Почему у меня? Куда Глору дел?
– Не кричи, башка раскалывается. – Смазливый мальчишка натянул на взлохмаченные кудри помятый берет, потер покрасневшие, опухшие веки. – Я ее на кухню отослал, болтала много. А мне отдохнуть надо было: сегодня дежурю в приемной.
– Опять игра на всю ночь? – нахмурилась Алиция. – Небось завтра припрешься денег просить? Заруби на носу, Лисс: я тебе не королевская сокровищница.
– Оно и видно, – хмыкнул паж, присаживаясь на край кресла. – Есть что сожрать?
– Если найдешь кое-кого – дам, – пообещала Алиция, хотя в ее комнатах не было ни крошки хлеба.
– Кого? – удивился брат. – Ты всех любовников перебрала, остался только король.
Алиция, покраснев от гнева, вцепилась наглому мальчишке в вихры, так что тот взвыл от боли. Соскочив с кресла, он присел, схватившись за пальцы сестры, стараясь разжать их. Бархатная шапочка свалилась пажу под ноги.
– Тунеядец! Лентяй! Мот! Зачем только отец привез тебя сюда! Да чтоб я по своей воле пошла в кровать к этому старому паршивому уроду! Ни за какие блага в мире! Я не шлюха, а придворная дама, болван!
Тяжелая ткань у входа качнулась, вошла служанка с подносом, на котором стояли миска с мясом, деревянная тарелка с крупными ломтями хлеба и лежали несколько яблок.
– Госпожа, пора одеваться, – низко поклонившись, произнесла она и поставила поднос на резной столик возле кресла.
Алиция выпустила извивающегося всем телом, хнычущего мальчишку и подула на ладонь, убирая налипший волосок.
– Ступай и найди лорда Канерву. Звать не надобно, только узнай, где он находится и чем занят. Когда вернешься, дам хлеба. И мяса. И... может, пару монет. Только без ухмылок!
Паж согнал с лица улыбку, поклонился, сорвав с головы только что надетый берет, и, шаркнув им по полу, убежал. Алиция повернулась к окну. Солнце коснулось нижним краем городской стены. Служанка взялась за шнуровку на платье госпожи.
В кабинете было темно: ставни закрыты, камин не горит, свет идет только от двух свечей в высоких, почти с человеческий рост, подсвечниках. Бронзовые канделябры стоят по обеим сторонам конторки, за которой сидит в резном ореховом кресле король. Перед ним лежит кипа листов, бумажных и пергаментных, отдельных и сшитых, плоских и закрученных в свитки. Перо, оставленное в чернильнице, покачивает обкусанным кончиком в струе теплого воздуха. Стены кабинета затянуты темным вышитым шелком, на полу под конторкой расстелен большой ковер с длинным мохнатым ворсом. Король, положив локоть на стол, поверх бумаг, оперся головой о ладонь и носком ерошил ковровый мех. Напротив короля, в таком же кресле, сидел лорд Канерва. Под ним пол был покрыт медвежьей шкурой. Когда-то ее добыл сам Канерва, вышел один на один со зверем. Это была его предпоследняя охота... Лучше не вспоминать. Хотя забыть – невозможно.
– Но где гарантия, что этот нищий не водит тебя за нос? – меланхолически говорил король, водя носком по ковру и наблюдая за полосами, которые оставляла нога в
длинном ворсе. – Он может на них работать. Может отвлекать тебя от другого объекта. Не хотят ли эти разбойники на самом деле разграбить ратушу или собор? Ты хорошенько потряс этого попрошайку?
– Уж будьте здоровы, ваше величество, – буркнул лорд. Он видел, что король мыслями далек от предмета разговора.
– Я чихнул? – вяло удивился король. Седина обильно тронула его темные волосы, которые давно поредели. Лицо покрывали розовые шелушащиеся пятна – на щеках, подбородке и на лбу. Король страдал кожной болезнью, и придворные дамы старались избегать высочайшего внимания, а супругой он и сам давно не интересовался. Его терзали зуд и сладострастие. За делами король забывался, но ближе к вечеру естество брало свое – никакие мысли и заботы не могли отвлечь монарха от грез.
– Я сказал, что вытряс из него душу, – пояснил Канерва в раздражении. Он хотел лично заняться приготовлениями к облаве на банду Кривого Пальца. У него толковые офицеры, однако когда облава делается в подобной спешке – лучше проследить за всем самому, чтобы потом никого не обвинять в неудаче, если что-нибудь пойдет не так. А в таком деле, как сегодняшнее...
– Этот Кривой Палец заслуживает четвертования, – пробормотал король, поглядывая на подсвечник и видя в его витом пруте стройное женское тело.
Канерва поморщился. Обычно упоминание бандита приводило короля в ярость. И если б не расслабленность, монарх пинками выгнал бы начальника стражи – немедленно ловить разбойника. Что было бы для Канервы весьма кстати. Почему нищий донес только сегодня утром? Он, видно, не дурак, знает, что хорошая облава готовится заранее. Вдруг из бандитской норы есть запасные ходы? Нищий клянется, что нет, но недаром же чертов разбойник водил за нос стражу в течение двадцати лет! Хитрая лиса, наверняка у тебя есть тайные выходы!
Пламя свечи дернулось от сквозняка. Король моргнул и выпрямился.
– Привел бы ты мне шлюху, Канерва. Поприличнее только. – Он потянулся за пером, макнул его в чернила, расправил один из пергаментов, начал писать. Канерва нетерпеливо пошевелился. – Ты еще здесь?! – вскрикнул король. – Пошел вон! У тебя там преступник свободно шатается по городу, а ты во дворце отсиживаешься! Без головы разбойника не возвращайся!
Канерва вскочил, отвесил легкий поклон и быстрым шагом вышел из королевского кабинета. Внутри все пело. Наконец-то он разделается с этим наглым бандитом! За полгода работы на новом месте – начальником городской стражи – Кривой Палец стал для лорда Канервы главным врагом. После Бенды, конечно.