Убить бога
Шрифт:
Нет, полосатый мужик никуда не исчез и более того, перестал «рябить». Его идиотский зеленый в белую вертикальную полоску костюм стал как то ярче и живее, а в щеках проявился румянец. Отсюда было видно не очень отчетливо, но мраморная белизна кожи ушла и что самое неприятное, тот по-прежнему не шевелился. То есть абсолютно.
«Да, похоже, у меня крыша съехала совсем, меньше надо пить…» – с неохотой резюмировало сознание Соломатина… – «и Машка мне ничего не рассказывала… И мужик щас не рябил, не морщился… Сидит себе не дергается – это что преступление? Скорей бы Николай Иванович уже вернулся… Куда он побежал-то…»
Реальность стала эфемерна как предрассветный туман. Вместе с мерцающим гражданином пропало точное понимание происходящего вокруг. То, что все ощущения Андрея были лишь плодом его случайных фантазий, бредом хорошо отдохнувшего вчера мозга, тоже было лишь предположением, как и то, что мужчина был по-настоящему реален. Соломатин почувствовал тяжелую внутреннюю борьбу, его сущность раздвоилась, и никто из сторон не хотел мира. Каждый хотел быть прав единолично и низвергнуть соперника, заставив при этом его отречься от претензий на бытие и уйти в призрачный эфемерный мир снов.
Выход был один – встать, подойти к неподвижному истукану и прямо спросить, -«Кто ты, чувак? Сделай выбор – убей одного из этих типов внутри. Они заклятые непримиримые враги и одному из них не место в этом прекрасном мире…»
Прошло каких то пару минут, но для Андрея Соломатина время стало вязким как жевательная резинка – оно стало тянуться бесконечными тяжелыми шажками. Откуда ни возьмись здесь в сквере вдруг стало два Соломатина, два паренька и им было тесно внутри. «Иди, же, уже», – кричал каждый, – «Иди убей самозванца.» И Андрюха начал медленно вставать – а что ему оставалось… Перешагнув свои страхи, парень не спеша поднялся с лавочки. Но тут в скверик быстрым торопливым шагом зашли – забежали два человека…
Одним из них был профессор Запольский. Второй, скажем так, был очень некстати. Андрей бросил на него взгляд, нервно вздрогнул и осел обратно на лавку. Вторым вошедшим в сквер человеком был… тот же мужик в зеленом полосатом костюме. Только этот «зеленый» как то более выгодно отличался от сидящего на лавке. Лицо было более человеческое, что ли – оно характерно нервно подергивалось, мужик семенил рядом с Николаем Ивановичем и чертыхался в полголоса.
«Ладно, посмотрим, ребята… Доброе утро, продолжайте…» – сказал про себя Соломатин и тупо широко улыбнулся.
Между тем профессор, честно выполнив миссию добропорядочного гражданина, сменил траекторию и стал поворачивать, отдаляясь от спутника-растеряхи. Однако боковым зрением Николай Иванович тоже таки заметил чертова двойника на лавке. Учитель еще продолжал идти по направлению к Андрюхе, но голова его была повернута как на параде войск строго налево – на этих странных одинаковых людей. Так он шествовал секунд десять, покуда не остановился как вкопанный.
–Эй, ребята, – недолго думая весело и бесцеремонно крикнул, он, – ну, вы блин даете… Портфель, то как будете делить?
А портфель, и правда, был один. Мужиков два, портфель один. Профессор остановился и уставился на одинаковых дядек. Уставился на дядек Андрюха. И взявшаяся откуда-то дама с собачкой тоже остановилась поодаль и уставилась на них. Только песик что-то не гавкал и даже как-то боком спрятался за хозяйку. Повисла тишина, слышно было только, как недалече щебетали на лавочке две девчонки. Им не было ни до кого дела. Прошло не более трех секунд, как шедший с профессором один из странных мужчин (тот, что выглядел более живо), добрался таки до лавчонки со своим двойником-привидением. Лицо его вытянулось, потом скривилось, опять вытянулось, рот открылся, язык вывалился, рука, было потянувшаяся за сумкой, судорожно застыла в воздухе.
Тело же самозванца в этот момент еле уловимо дрогнуло. Почти незаметным движением правой руки он, не глядя, схватил сумку и размашистым театральным жестом бросил ее в сторону Николая Ивановича. Портфель поддался легко. Казалось, ему всегда хотелось летать и он, обрадовавшись, наконец, предоставленной возможности, кувыркаясь, парил в воздухе, наслаждался полетом и всем мирозданием как, собственно, и принято делать в таких случаях. Но всякому ликованию рано или поздно приходит конец – портфель воткнулся носом в землю, повалился набок и застыл в одном метре от ног профессора.
Звали самозванца Загдир. Его личный номер был примерно равен делению 3 на 17. И недаром вид его вызывал невольный трепет. Загдир не был уроженцем этих мест. В иерархической градации темного мира Уджа-гаара личный номер означал степень фактических полномочий и право их физического использования. Использования всего могущества безграничного мира Уджа в пределах 0,17647… доли единицы. Сам Загдир никогда не встречал более могущественных, чем он сам «проводников», лишь только слышал когда-то в далеком детстве, что в особых случаях доля полномочий доходила аж почти до 0,3 целых. Это была чудовищная сила.
– Ты чего вытворяешь, козел? – выпучив глаза орал на него какой-то нервный человек, видимо хозяин кожаного свертка, – кто ты такой, мать твою, – не унимался землянин в зелено-полосатой униформе. В целом вид его был жалок и смешон. Никакой реальной агрессии Загдир не чувствовал.
– Привет, туземец, – выпав из оцепенения трансформации, произнес Зак, так звала его мама в детстве, когда он лежал, свернувшись в потоках темного ветра. Она ласково потрепала его за плечо и как раз в этот момент «проводник» слегка кашлянув, очнулся. Очнулся здесь, на вверенном ему участке дежурства – потенциально пригодной для возникновения разумных существ планете.
Жалость не была его слабостью. Покрутив головой, Загдир с удивлением отметил, что практически все немногочисленные присутствующие здесь человечки смотрят прямо на него. Впрочем, это уже не имело значения. Кто-то из них был «виновен».
И Зак ударил… Ударил без замаха, слегка качнув плечом влево и тут же тяжелая протяжная ударная волна ринулась в сторону высотки МГУ. Нижние этажи университета в мгновение ока были стерты в пыль и вся громада со скрежетом и грохотом стала осыпаться вниз, этаж за этажом поднимая клубы пыли.