Убить демиурга!
Шрифт:
– Я люблю двигаться под музыку, но танцевать из классических танцев умею лишь вальс, а из ваших не знаю ни одного, – заморгала девушка.
Одно дело описывать гаэрон как смесь менуэта с элементами вальса и совсем другое – пытаться воспроизвести этот самый гаэрон по памяти и представлению, наличествующему исключительно в области воображения.
– Научишься, мальчики помогут, – беспечно улыбнулась Гилиана с уверенностью женщины, которой сия наука давалась в отрочестве с удивительной легкостью, а спустя годы стала и вовсе восприниматься как неотъемлемая
От стремительности речей, поступков и планов Владычицы у Вероники начала побаливать голова и накатило, нет, даже не раздражение, а что-то близкое к отчаянию. Девушка прикусила себе щеку и сдержалась, только пальцы зарылись в нежные колечки шерстки спящей Шотар. Разговаривать с альраханцами вдруг не осталось сил. Быстро сморгнув навернувшиеся слезы, так что враз заблестевшие глаза можно было истолковать как ярый энтузиазм и согласие с планами Владычицы, Ника попросила:
– А можно мне немножко отдохнуть? Пока не пришли мерки снимать.
– Конечно, обживайся в комнатах, отдыхай. Что будет не по вкусу, переделают! – великодушно разрешила Гилиана и вспорхнула с кресла. – И глупости насчет своего дара из головы выкини! Очи Видящих не зрят мелочей. Какими бы ничтожными тебе ни показались собственные видения, каждое из них для Альрахана ценно! Польза может не быть явной и сиюминутной, но рано или поздно она проявляется!
Ника только кивнула, спорить с Аной сил пока не было. А ведь еще и альсоры, все трое, довольно кивали, слушая мать.
– Собаку заберу на псарню или хочешь ее оставить? – мимоходом спросил Пепел.
– Можно? – робко уточнила девушка.
– Держи, пока не надоест, – разрешил мужчина, не видевший резона в содержании мелкой животины в апартаментах, однако не собирающийся навязывать свое мнение там, где в этом не было необходимости. Если Видящая хочет забавляться с Шотар – пусть. Вреда не будет.
Собачка, до завершения переговоров о месте пребывания спящая, вцепившись всеми четырьмя лапками в девушку, разлеглась вольготнее, перевернувшись на живот и раскинувшись как морская звезда. Ника пробормотала слова благодарности.
Альсоры, повинуясь знаку матери и обещанию по самое не балуйся нагрузить их работой в честь представления Видящей Альрахану, с готовностью последовали за матерью. На Нику были, правда, брошены несколько извиняющихся взглядов – поболтать с Видящей мужчинам хотелось, но возражать матери, когда она права, было бы если не смерти, то подзатыльнику точно подобно. К тому же альсоры помнили, что девушка не слишком хорошо себя чувствует, и списали ее вид именно на физическое состояние, которое никоим образом облегчить не могут, а значит, не стоит мешаться под ногами. Даже самые храбрые и ответственные из мужчин зачастую предпочитают отступить, чтобы не иметь дела с женским недомоганием. Они его не понимают, а собственная растерянность бесит.
Ника дождалась, пока за последним из гостей закроется дверь, аккуратно переложила спящую собачку на кресло, прилегла на диван и, зарывшись в «трюфельную» подушку, начала тихо всхлипывать.
– Эй, девонька, обидел кто или плохо? – прозвучал над самой головой участливый голос Дарета.
Как наемник подошел, Ника не слышала, да и как вошел в комнату тоже.
– Все нормально, – постаралась ответить девушка и сама поразилась тому, насколько жалобно прозвучал ее голос.
– Ага, а я лорд-консорт, – беззлобно пошутил Дарет. – Так что за дела?
Ника присела и постаралась отереть лицо от слез, шмыгнула носом и высморкалась в подставленный наемником платок.
– Нет, правда все нормально. Я просто слишком остро реагирую. Незнакомый мир, люди, и мне как-то очень неприятно стало, что Гилиана все-все за меня решила, даже не спросив, чего я хочу сама. Понимаю, она Владычица и поступает так, как привыкла, и зла не желает, даже заботится по-своему, но обидно все равно. Чувствую себя как танком перееханная. Послезавтра какой-то бал, а я танцевать не умею и, скорее всего, плохо чувствовать себя буду…
– Так откажись, – пожал плечами Дарет и сел рядом с Никой.
– Как? – жалобно вздохнула девушка. – Уже все завертелось. Гилиана не поймет, а грубить ей я совсем не хочу. Это просто делать, когда себя защищаешь от кого-то, кто тебя подставить хочет или для собственной выгоды использовать, но тут-то по-другому выходит. Я не знаю, как поступить.
Дверь в гостиную тихонько хлопнула. Вероника резко вскинулась. Оказывается, вернулся Глеану. Альсор улыбнулся и спросил:
– Наруч потерялся. Я погляжу, не расстегнулся ли здесь, на кресле?
– Конечно, – кивнула девушка.
Вообще-то в кресле, где недавно сидел Лед, никаких видимых следов украшения не было, но, может, вещица куда-то завалилась? Вот как-то у самой Ники колечко из шкатулки выпало и пропало, как в воду кануло. Нашли только через два года, когда плинтусы в квартире меняли, и даже не в комнате, а в коридоре. Как оно там оказалось, никто сообразить так и не смог.
Глеану склонился над креслом, длинные, до костяшек пальцев, рукава верхнего ярко-синего с золотым шитьем плаща и впрямь перехватывались золотыми наручами. Вернее, правый, а левый свисал свободно. Тонкие пальцы альсора, унизанные перстнями, скользнули по ворсу сиденья за подушку, Лед склонил голову, золотая волна волос упала, скрывая процесс поисков за живой ширмой.
Издав довольный возглас, мужчина с улыбкой продемонстрировал находку:
– Нашел!
Золотой наруч с синими и голубыми каменьями занял место симметрично правому. Глеану поправил цветок мэальны, по-прежнему воткнутый в волосы. Чуткие ноздри шевельнулись, и на миг закрылись глаза. Альсор наслаждался тонким ароматом, струящимся по комнате, а потом предложил:
– Подверни ногу! Вход в бальную залу у нас со ступенями!
– А что, альсор дело говорит! Хромоножку плясать никто не заставит! – оживился Дарет и подмигнул Глеану.