Убить до заката
Шрифт:
– В час дня все ушли из каменоломни?
– Отец задержался. Он всегда уходит последним, потому что бригадир. Но двадцать минут второго он сидел в пабе, – быстро добавил молодой человек, внезапно заинтересовавшись своей холщовой сумкой и не глядя на нас.
Точность Рэймонда меня встревожила. Это до странности походило на алиби. Бригадир Джосайя Тернбулл ушел последним. Мэри Джейн сказала, что Этан и Тернбулл были в ссоре из-за голосования о забастовке, всего несколько дней назад Этан призывал к действию, но Тернбулл взял верх. Я легко могла вообразить, как
– Сколько еще времени, по-вашему, могло понадобиться Этану, чтобы закончить солнечные часы?
Рэймонд нахмурился. Знаю я этот тип молодых людей: будут цедить информацию в час по чайной ложке, не чувствуя необходимости в подробностях. Сделать что-то большее – значит утверждать и без того само собой разумеющиеся вещи.
На выручку пришла Гарриет:
– Как жаль, что папа не закончил их и не пришел домой.
– Мне тоже, Гарриет. Они были бы закончены, если бы твой папа не решил добавить маленькие завитушки. Он послал полковнику Леджеру записку, чтобы тот пришел и посмотрел.
– Полковнику Леджеру? – переспросила я.
– Он хозяин каменоломни. Никто никогда не осмеливался послать за ним, хотя он и доступный человек. Но это же твой папа, Гарриет. Он ни с кем не церемонится. Солнечные часы были подарком миссис Леджер ко дню ее рождения, понимаешь, и полковник нарисовал узор. Этан привык работать с точно обозначенным заданием. Мы не просто обкалываем камень.
Он раздулся от гордости, намекая на уровень своего мастерства.
– Уверена, что так и есть. Я очень уважаю ремесло каменщиков. Скажите мне, пришел ли полковник?
– Не знаю. – Рэймонд пожал плечами. При взгляде на кепку Этана уголки губ у него опустились, словно парню впервые пришло на ум, что с Этаном могло случиться нечто плохое.
– Вы видели Этана снова между часом дня в субботу и сегодняшним утром?
– Нет. Я с тех пор его не видел. – Он посмотрел на Гарриет, как будто больше всего на свете хотел найти какое-то объяснение. – Наверное, он ушел на поиски другой работы. – Сглотнув, он отвернулся, словно больше всего на свете сожалел, что его поставили в неловкое положение. – Во всяком случае, его инструменты пропали.
Гарриет подняла голову и перевела взгляд с Рэймонда на меня.
– Если папа забрал свои инструменты и куда-то ушел, то, получается, я ошиблась, что видела его в таком виде.
Обе мы посмотрели на Рэймонда, желая услышать подтверждение надежды Гарриет. Ее отец, вполне возможно, жив-здоров и обтесывает камни своим инструментом где-то в другом месте.
– Может, ты и права, Гарриет, – наконец проговорил Рэймонд. – Твой отец мог бы найти любое другое место. В прошлом году он в два счета мог бы перейти на работу в Йоркский кафедральный собор. Ему это предлагали.
Я еще немного подтолкнула Рэймонда:
– Для высококвалифицированного рабочего подобное место было бы очень заманчивым? Почему он отказался от этой работы?
Рэймонд кивнул на девочку:
– Мэри Джейн не захотела переезжать, чтобы дети не меняли
Это меня озадачило. В конце концов, Мэри Джейн всячески давала мне понять, как ей не нравится этот коттедж с колодцем в огороде. Они могли бы переехать куда-нибудь в дом с водопроводом.
Наша троица стояла кружком в неловком молчании. Гарриет вскинула голову, с упреком посмотрела на меня. Она хотела, чтобы я нашла ее отца, а я стою тут и задаю бесполезные вопросы.
– Догоняйте меня.
И медленно пошла вниз с холма.
– Что происходит? – спросил Рэймонд. – Где Этан?
– Это-то я и надеюсь выяснить. Вы упомянули Йорк и работу в соборе. Вы действительно думаете, что он мог уйти на поиски какой-то другой работы, ничего не сказав?
Мне приходилось проверять эту возможность, хотя я по-прежнему верила, что Гарриет видела тело.
Рэймонд покраснел.
– Вы хотите сказать, что я не расстроился бы, если бы он ушел?
– Нет, я не это хотела сказать. А это правда?
– Этан живет в коттедже каменщика. Этот дом всегда переходит к работнику каменоломни. В субботу я женюсь. Если Этан не вернется, у нас появится собственный дом.
И твоему отвратительному отцу не придется уживаться под одной крышей с тобой и твоей женой.
– Спасибо, Рэймонд.
Мгновение мы стояли, ни один из нас не хотел двинуться первым на тот случай, если другому захочется сказать что-то еще.
Рэймонд вздохнул:
– Надеюсь, вы его найдете.
– Я тоже.
Я нагнала медленно шагавшую Гарриет. Мне хотелось услышать про посещение ею фермы, но это могло подождать. Девочку и так столько расспрашивали, а ей надо было позавтракать и выпить чаю.
Мы в молчании дошли до конца Хай-стрит. Если она захочет сказать мне больше, она это сделает.
На другой стороне дороги зеленщик мелом писал на витрине в окне перечень продуктов с ценами. Водитель фургона вылез из кабины, открыл заднюю дверь своего транспортного средства, достал пачку газет и понес их в магазин.
– У вас есть дети? – спросила Гарриет.
– Нет. Только кошка.
– Почему у вас нет детей?
– Мой муж не вернулся домой с войны.
– Это же было давно.
– Да.
– Как зовут вашу кошку?
– Соуки. А у тебя есть кошка?
– Нет. – И без малейшей паузы продолжила: – Мне нужно было пойти в деревню, когда я увидела папу? Нужно было бежать к доктору, а не на ферму? Нужно было идти прямо домой и позвать маму?
– Ты поступила правильно, обратившись к ближайшим взрослым.
Мы пересекли Хай-стрит и свернули на улицу с интересным названием Восточный вид, с которой не открывалось вообще никакого вида, только на химический завод, но когда-то с нее действительно мог открываться вид на восток. Дома из песчаника стояли по шесть в ряд. Обогнув угол, мы попали на Таун-стрит, с противоположных сторон которой сумрачно взирали друг на друга церковь и часовня, состязаясь за обитателей нескольких домов, добротных, приличного размера. На одном из них висела табличка полиции Уэст-Райдинга.