Убить Герострата
Шрифт:
Мы свернули в один переулок, в другой и оказались перед страшноватым трехэтажным домом. Зеленовато-бурая лепнина местами обвалилась, и на ее месте бугрились грязно-серые разводы. Балкончики казались такими хлипкими и ненадежными, что я бы в жизни на такой не вышла. И даже не стала бы проходить под ним. Первый этаж занимал хозяйственный магазин, сбоку притаилась дверка со скромной табличкой “Пансион Лаура. Меблированные комнаты”.
Корнилов вытащил несколько купюр и протянул мне.
– Держи. Снимешь комнату на три дня.
Мы
За стойкой сидел молодой человек с бараньими глазами и блестящим напомаженным пробором. Он был одет в белую рубашку с черной бабочкой, нижняя его часть моему взгляду оказалась недоступна. Рядом стояла табличка “Портье”. Портье скучал и развлекал себя, наматывая на палец розовую жевательную резинку.
Увидев меня, он сунул жвачку обратно в рот и вопросительно приподнял брови.
– Мне нужна комната. На три дня, - с идиотской приветливостью сказала я.
Портье приподнял брови еще выше, почти до самых волос. Брови, кажется, тоже были напомажены. От него удушающе несло “Олд Спайсом”.
– Извините, мы не сдаем комнаты одиноким, - ответил он писклявым, как у Анатолия Карпова, голоском, особо выделив слово “одиноким”.
– Это... семейный пансион. Но без детей. Понимаете?
– Конечно, - кивнула я.
– Мой... друг на лестнице.
– Ну, тогда другое дело.
– И взгляд, и интонации его вдруг волшебно изменились, стали такими же маслеными, как его прическа.
– Только я тебя что-то не знаю. Ты уже была здесь?
– Нет. Мне вас рекомендовала подруга. Марина.
– Я наугад ляпнула первое пришедшее в голову имя.
– Это Морковка что ли?
– хохотнул портье.
На всякий случай я кивнула.
– Ладно, тащи клиента. Ты чья?
– То есть?
– не поняла я.
Похоже, он принял меня за проститутку, а не за дамочку, которая хочет втихаря повеселиться с любовником. Ну правильно, в таких случаях номер, наверно, снимает мужчина. Ну, Герострат, ну, сволочь!
– С Луны свалилась? Кто хозяин?
Я хотела было опять назвать какое-нибудь имя или кличку, но, во-первых, ничего, как назло, не лезло в голову, а во-вторых, побоялась сказать что-нибудь не то и все испортить.
– Никто, - вздохнула я.
– Я сама по себе.
– Так нельзя, - строго сказал грозный страж.
– Непорядок. Ладно, плати и иди, что-нибудь придумаем. Кстати, там в конце коридора есть пожарная лестница. Выход во двор.
Мы с Геростратом прошли по застланному зеленой ковровой дорожкой коридору и остановились перед дверью с номером 6. Ключ был приделан к огромной деревянной груше весом в полкило. Когда я хотела вставить его в замок, он выскользнул у меня из рук, и груша пребольно ударила по большому пальцу ноги.
Поскуливая, я вошла в номер. Видимо, у хозяев все средства ушли на холл. Дешевые розовые обои, облупившийся потолок и неаккуратно заштопанный серый палас. Из мебели - самая простенькая двуспальная кровать, два расшатанных стула и шкафчик. На стене, правда, большое овальное зеркало. Справа крохотный закуток с унитазом и подтекающим душем.
Да, мое постижение жизни вдруг пошло семимильными шагами. Сначала я забралась в чужую квартиру, потом угнала машину, нашла труп, ночевала на скамейке и теперь - пожалуйста, проститутка. Пусть и ненастоящая, все равно. Что там еще осталось? Тюрьма и кладбище? Весьма реальная перспектива.
Герострат бросил сумку в угол и, не сняв ботинки, растянулся на кровати. Я брезгливо присела рядом. Белье выглядело чистым, но я не могла избавиться от мысли, что его неоднократно уже использовали для весьма определенных целей.
Подумав минут пять, почесав голову, Корнилов снял с пояса мобильник, пошуровал в его памяти и нажал пару кнопок. Разговаривал он весьма подобострастным тоном, соорудив на лице сладкую улыбку, разве что не кланялся. Пообещав кому-то солидную сумму, если “все будет сделано быстро”, он отключился и повернулся ко мне.
– Так, слушай меня. Сейчас выйдем через черный ход. В метро есть фотоавтомат, тебе надо сфотографироваться на заграничный паспорт.
– Разве в автомате можно сфотографироваться на паспорт?
– удивилась я.
– Плевать!
– рявкнул Герострат.
– Сойдет. Была бы фотография, а там Конь все подгонит, как надо.
Тут до меня опять с опозданием дошло.
– Зачем заграничный паспорт?
– Затем! Потом я уеду ненадолго, а ты возвращайся сюда. И пожрать купи!
Не человек, а натуральная метаморфоза! Еще вчера жевал сопли и стонал: “Ах, что делать?”, а сегодня разговаривает со мной, как... Я подумала вдруг, что он на самом деле выставил меня проституткой только для того, чтобы почувствовать себя крутым.
* * *
Автомат притаился в дальнем закутке вестибюля. Я сфотографировалась в тесной будке, пахнущей пылью, Андрей забрал теплые, немного липкие снимки и нырнул в метро.
Выйдя на улицу, я зашла в первый попавшийся продуктовый магазин. Видимо, раньше он был самым обычным гастрономом, кое-где даже сохранилась лепнина, изображавшая всякие продукты. Кажется, я различила курицу и головку сыра. Само помещение было длинным и узким, наподобие кишки. Когда прилавки шли строем вдоль одной стены, для покупателей еще оставалось место. Однако из магазина вдруг решили сделать супермаркет. Теперь между двумя рядами полок едва-едва мог протиснуться человек с корзинкой.