Убить Герострата
Шрифт:
Довольная, домомучительница убежала, даже забыв допросить меня на предмет обеденного меню. Пришлось давиться рыбной солянкой. Впрочем, куриные котлеты были очень даже ничего. А мусс из ананаса – просто объедение.
После обеда Петя устроился поспать на веранде. Я смотрела, как он пытается поудобнее расположиться в крошечном для его богатырского торса шезлонге, и мне почему-то стало его жаль. Большой и бестолковый, как слоненок из мультфильма про тридцать восемь попугаев. Хотя с чего я взяла, что бестолковый? Нормальный парень. Разве он виноват, что вымахал таким огромным? Вот он, стереотип: раз здоровенный и бритый, значит,
Я отправилась на экскурсию по дому. В пристройке, видимо, жили Катя, Толик, Гена и Петя. Туда я не пошла. На кухню заглянула мимоходом, но Катерина тут же потребовала меню на ужин. Чтобы отвязаться, я заказала “рыбу без костей, а остальное – на ваш вкус”. Нет, роль хозяйки или почетной гостьи, хотя и имела свои плюсы, все же не слишком меня привлекала.
Сначала я поднялась наверх.
Кроме моей комнаты там были еще три. Две – почти точные копии моей, только одна в зеленых тонах, а другая – в желтых. Желтая комната, судя по идеальному порядку, была необитаемой, в зеленой, кажется, кто-то жил. На стуле висел серый мужской свитер, дверца шкафа была приоткрыта, а на тумбочке лежала стопочка книг в бумажных обложках. Для хозяйской спальни келья была слишком уж спартанской. Может, тут обитал Алексей?
Третья, то есть четвертая, комната была самой большой. И тоже в зеленых тонах. Ничего лишнего. Широкая кровать под пушистым покрывалом, тумбочка, пара кресел, шкаф. На тумбочке - небольшой японский телевизор. В ванную я заглядывать не стала, спустилась вниз.
На первом этаже, кроме кухни и холла был еще небольшой кабинет, он же – библиотека. Письменный стол, на нем телефон, компьютер. А по стенам – полки с книгами. С одной стороны - в легких жанрах, с другой что-то техническое и финансовое, даже на иностранных языках. Еще я заметила книги по истории, духовную литературу и классику. Надо сказать, что Библию, к стыду своему, я читаю нечасто, а классикой за институтские годы объелась настолько, что только последние года два потихоньку начала ее перечитывать. И открывать столько нового! Ну что семнадцати-восемнадцатилетним соплякам Наташа Ростова или князь Мышкин? Давно вымершие идиоты. Зато сейчас читаешь и понимаешь: а ведь это все про меня!
Но сейчас читать про себя не хотелось. Поэтому я выбрала Акунина. В углу стояла мягкая кушетка, куда я и завалилась с книжкой. Вообще-то Акунина я люблю, и даже не столько приключения бравого сыщика Эраста Фандорина, сколько книги о монахине Пелагии. Но сегодня мне никак не удавалось перенестись в патриархальный Заволжск, потому что некие неприятные мысли то и дело выдергивали меня в настоящее.
Во-первых, о Лене Ладыниной. Во-вторых, о Герострате. А в-третьих, о них обоих. Неужели Антон прав? Неужели Корнилов действительно с ней спал? Потому что в данном случае “был знаком” – просто изящный эвфемизм. Нет, сам факт постельного приключения, как эти ни прискорбно, меня мало трогал, но вот то, что она узнала обо мне… От него? Или все-таки нет? Но на каком голубом глазу говорил, что не знаком с шефовой супругой!
Сделав еще пару попыток сосредоточиться на поисках убийцы белых бульдогов, я запихнула книжку под подушку.
Что мировая литература посоветует книжному червю Алле Мартыновой? Ну, имеются два основных варианта. Доведенная мерзким гадом буквально до ручки, несчастная дамочка бросается в объятья прекрасного принца и живет с ним счастливо, пока смерть и так далее.
Второй, более нестандартный вариант: дамочка опять же бросается в объятья прекрасного принца, но в последний момент понимает, что лю-у-бит, безумно и неисправимо любит гада, возвращается к нему и мучается, пока смерть… В особо слюнявых дамских романах, которые один мой знакомый называет не иначе как “сучья радость”, гад даже может в финале исправиться. Но мы-то знаем, что… этот остров необитаем. Наш пресловутый гад-Герострат не изменится, поскольку горбатого известно что исправит.
Послушай, Алла Валентиновна, а что, третьего не дано? Неужели нельзя обойтись и без гада, и без прекрасного принца? Или тебе непременно нужен объект для страдания? Отдохни хоть немного!
Впрочем, в том, что я отдохну от Герострата, сомнений нет. Ну почти нет. После того, как он позорно удрал в лес… Нет уж, no more Hiroshima! А вот что касается Антона…
С одной стороны, он мне нравится. А с другой… Да, пуганая ворона! Но так уж не хочется снова вляпаться. Во всех смыслах. И в любовь, и в неприятности. Вот я сейчас уши развешу, расскажу ему все и…
Дверь приоткрылась, в щель просунулась Петина голова. Луч солнца, раздробленный стеклом витража, красил его ежик в самые замысловатые панковские цвета.
– Не спишь? – шепотом спросил он. – Шеф звонил. Скоро приедет. Какие-то у него проблемы.
– Он здесь живет?
– Большей частью да. Но в городе тоже квартира есть. Небольшая. А ты что, приданым интересуешься? – ехидно фыркнул Петя.
– Да иди ты! – я швырнула в него думкой, и Петя ловко ее поймал.
– Да ладно, не тушуйся. Владимыч – завидный жених. Мне кажется, у тебя есть шанс. Глядишь, пригласите меня в крестные папы…
Тут уж я не стерпела, вскочила и бросилась к двери. Петя показал мне язык и вылетел, мерзко хихикая. А я подумала, что веду себя, как девочка младшего школьного возраста. Когда я училась во втором классе, мой сосед по парте Вовка Кулаков постоянно вопил, что я нравлюсь Сашке Звереву. Я лупила Вовку учебником по голове, будто бы в праведном негодовании, а сама была страшно довольна. Жаль только, это была неправда. Просто Вовка сам был в меня влюблен и таким сложным способом пытался обратить на себя внимание. Может, по аналогии, я произвела впечатления на Петра Петровича?
Еще раз перемерив все содержимое сумок, я остановилась на светло-серых бриджах и бледно-голубой водолазке без рукавов. С удовольствием накрасилась новой косметикой, зачесала волосы в пушистый хвост-фонтан, посмотрела в зеркало – ничего (“О-о!” – сказал вездесущий Петя).
Зашуршали шины, забился в истерике Спрайт. Открылись ворота. Пульс пошел в гору.
“Идиотина!” – прошипела я сквозь зубы.
Из окна было видно, что Антон разговаривает во дворе с Катей. Я спустилась в холл и села в качалку – спиной к двери! – с Акуниным в руках. Хорошо хоть заметила, что держу книгу вверх ногами.
Так, открылась дверь.
– Привет.
– Привет, - ответила я, стараясь, чтобы голос звучал лениво и равнодушно, а ноздри уже задергались, как у гончей: неужели?..
– Это тебе!
На колени упала охапка нагретой солнцем сирени. Я мысленно застонала: Господи, нет! Так не бывает. Так бывает только в одном случае: этот объект не для меня.
– Ехал по трассе, смотрю – куст. Удивился: сирень везде уже отцвела. Дай, думаю, нарву. Мне почему-то кажется, ты ее должна любить.