Убить Герострата

Рябинина Татьяна

– Люблю, - кивнула я.
– Особенно в качалке. А Петя - ваш... бодигард?

– Можно и так сказать. Я выкупил его из чеченского плена. Не буду уточнять, за сколько.

– Как?

– Так. Его бабушка - моя бывшая классная руководительница. Отец - инвалид, мать - воспитательница в детском саду. И еще двое младших. Откуда у них деньги.

– И теперь он отрабатывает?

Антон не ответил, только посмотрел на меня, приподняв брови, и мне стало жутко стыдно. Горячая волна, как лава, стекала из-за ушей на лицо, шею и грудь. Наверно,

у меня покраснели даже пятки. Говорят, только рыжие могут так отчаянно заливаться краской.

– С ума сойти!
– присвистнул Антон.
– Неужели еще не вывелись женщины, которые умеют краснеть?!

– Простите... Я сказала глупость.

– Прощаю, - улыбнулся он, и я поплыла...

Дура, очнись!

Мы вошли в просторный холл, который занимал большую часть всего первого этажа. Наверно, его использовали и как столовую, и как гостиную. На полу везде, сколько хватало глаза, расстилался темно-зеленый короткошерстный ковер, похожий на бархатный мох. Бежевые с зеленым обои, строгая коричневая мебель без всяких затей, на стенах несколько неплохих пейзажей. Нельзя сказать, что очень уютно, но и бежать отсюда с криками причины нет.

Петя возился у камина, перед которым стояли... с ума сойти! Две деревянные качалки с мягкими бежевыми сиденьями и спинками.

Когда-то у меня были три идиотские мечты: кресло-качалка, часы с кукушкой и кротовья шуба. Часы с кукушкой мне подарили, но они быстро стали действовать на нервы. Шуба из крота - я увидела такую в одном меховом салоне - оказалась омерзительно дорогой и напоминала плюшевую старушечью жакетку, скроенную из кусочков. А вот качалки - настоящие качалки!
– мне как-то ни разу не попадались.

Как сомнамбула, я подошла к камину и плюхнулась в кресло. Антон и Петя смотрели на меня со снисходительными улыбками, как на избалованного ребенка.

– Кофе, чай, сок?
– поинтересовался Петя.
– Или, может, вино, коньяк, коктейль?

Похоже, он мастер на все руки: и телохранитель, и шофер, и дворецкий.

Я попросила кофе, Антон - апельсиновый сок. Он сел в другое кресло и, тихонько покачиваясь, смотрел на огонь.

– Вы расскажете мне?
– спросила я.

– Что?

– Все. Я ничего не понимаю. Ну, почти ничего. Расскажите мне про эту Ладынину. Как ее девичья фамилия?

Антон повернулся к Пете, который возился над сервировочным столиком, расставляя чашки, стаканы, блюдца.

– Позови Лешу.

Петя кивнул, вышел и тут же вернулся с высоким худым мужчиной в серых брюках и черном свитере. От прямого пробора на его высокий лоб двумя полукругами спадала челка. Но самой выдающейся деталью в его облике, как в прямом, так и в переносном смысле, был кадык. Огромный, поросший светлым пухом, он словно жил на длинной жилистой шее своей собственной жизнью.

– Знакомьтесь, - сказал Антон.
– Мой начальник службы безопасности, Алексей Олегович. А это...

– Знаю, - кивнул Алексей.
– Здравствуйте, Алла Валентиновна. Простите, что так невежливо обошлись с вами в аэропорту. Просто не было другого выхода. Ведь добровольно вы бы не поехали, да?

Я тоже кивнула.

– Так это были вы? То есть ваши люди?
– спросила я, повернувшись к Антону.
– А что с ними стало, ну, когда машина...

– Ничего страшного. Водитель в больнице, парни дома отлеживаются. Леша, что знаем про Ладынину?

Министр охраны вытащил плоскую электронную записную книжку, нажал какие-то кнопки.

– Ладынина Елена Сергеевна, родилась в 1973 году в Сочи. Девичья фамилия - Стеклова. В Москву приехала года три назад. Работала на телевидении, ассистентом режиссера. За Ладынина замуж вышла в начале прошлого года, а в начале этого он с ней развелся.

– Почему?
– удивилась я.

– Потому что папа Ладынин поймал ее под мужиком, - ответил вместо Алексея Антон. – А точнее, под своим шофером. Она гуляла направо и налево, но все никак не попадалась, а потом то ли бдительность утратила, то ли супруг наоборот бдительность повысил... Ну и вышвырнул, как котенка. Поскольку они подписывали брачное соглашение, Леночка осталась без копейки. Хотя это и незаконно.

Так... Никакой Лены Стекловой я не знаю. Или ее знает Корнилов, или... не знаю что. Хотя...

– А как она выглядит?

– Где-то метр семьдесят ростом, примерно сорок четвертый размер. Волосы светлые, длинные, прямые, глаза серые. Больше никаких особых примет.

Ничего себе! Да под такое описание подходят десятка полтора моих сочинских знакомых, и с полдюжины питерских.

И тут я вспомнила: нелепый супермаркет, потом тупик, женщина в льняном платье... Неужели она? И Кирюша? Я то ли засмеялась, то ли захныкала, прикрыв лицо рукой.

– Алла Валентиновна, вы ведь не ели ничего, давайте поужинаем, а потом будем разговаривать.

Я вдруг почувствовала совершенно зверский аппетит и согласилась.

* * *

Петя смотрел на меня, невежливо выпучив глаза и отвесив губу. Антон прятал улыбку в кулак. Я мела все, до чего только могла дотянуться: креветочный салат, жульен с грибами, судака в пивном тесте, ризотто. Даже никогда не любимые фаршированные баклажаны. Такого жора со мной не наблюдалось с того момента, когда Мишутка с чемоданом отбыл к родителям. Тогда я по-прежнему покупала продукты и готовила на двоих, но поедала все одна - и с гораздо большей скоростью.

Наконец утроба была набита под завязку. Не хватало только сыто рыгнуть и упасть под стол.

– Десерт?
– поинтересовался Петюня.

Я только застонала.

– Тогда мезим-форте. Никогда бы не подумал, что такие субтильные девушки могут быть прожорливыми, как пираньи.

– Петя...
– укоризненно протянул Антон, но глаза его смеялись.

Я хотела было обидеться, но не выдержала и тоже рассмеялась.

– Можете незаметно расстегнуть молнию на штанах и отползти на диван, - добавил он.