Убить Хранителя
Шрифт:
Пламя тоже изменилось. Ожившими дьявольскими цветами оно бесилось на камне: то тянулось вверх, то, наоборот, ложилось на ступени, изредка выбрасывая из себя яркие искры.
Неужели снова придется пройти через этот ад? Меня повторно начнут резать на лоскутья, морозить и жарить? Наверное, я бы смог пережить пытки болью и во второй раз, только Лестница сейчас выглядела поистине бесконечной.
— Эрик, — прохрипел Рондал, — тот первый облик Лестницы, по которому ты прошел, испытав боль во многих ее проявлениях, не имеет ничего общего с этим. Была легкая проверка, основанная на чувствах и восприятии. Очищение болью, если можно так выразиться. Сейчас ты пройдешь… назовем это обрядом посвящения. Лестница будет воздействовать только на твои мысли. Она не причинит вреда ни твоему здоровью, ни твоей психике, однако процесс может оказаться не самым приятным. В мозг будут посылаться сигналы, которые он будет перекодировать по-своему, преобразовывая в яркие, реалистичные видения.
— Значит, начну испытывать галлюцинации? Но боли при этом быть не должно, как и других ощущений?
— Не совсем так. Ты будешь испытывать все чувства, которые способен испытывать, но сейчас это будут твои чувства и ощущения. Если первый раз фантомную боль тебе посылала Огненная Лестница, то сейчас все будет зависеть лишь от твоего мыслительного аппарата. Понимаешь?
Хоть объяснение и показалось довольно пространным, я все же кивнул. Понял или не понял — уже не важно. Пройти по огненным ступеням придется снова. А если нет вариантов, то зачем терять время?
— Есть вопросы? — старик чуть приподнял кустистые брови.
— Нет, — ответил я, посмотрел изумрудные глаза Хранителя и отвел взгляд — они светились непонятной для меня силой, сравнимой с неистовостью цунами, сносящего города, в этих глазах плясало дикое первобытной пламя. А, может, то было лишь отражение огня, играющего на Лестнице.
Сделав шаг, я оказался на первой ступени, и мир изменился. Темное пространство великого Ничто уступило место древнему городу, каменное тело которого дышало холодом.
Солнце разлило по всему горизонту кровавое море, собираясь утонуть в нем на целую ночь, чтобы утром возродиться и вернуть свет каменному городу. Над мостовой высились серые, построенные на совесть дома. Наверное, здесь жила знать, понукающая простолюдинами. Знать с холодным сердцем, вытесанным из того же камня, что и мрачные дома. То тут, то там между двух- и трехэтажными зданиями, словно стыдясь или боясь чего-то, высовывались небольшие домишки. Некоторые находились в приличном состоянии, видимо, хозяева еще как-то держались на плаву. Но внешний облик других вызывал жалость — полуразрушенные временем и стихией, они, казалось, навсегда тонули в кровавом свете заката, прощались с городом, чтобы упасть на дно ночи, не оставив на утро о себе даже воспоминания.
Я шел по булыжной мостовой. Мимо проходили люди в заметно поношенной одежде или же вовсе в рванье, свисавшем грязными лохмотьями с изможденных, худых тел. Тут же проносились богато одетые всадники на злых, кусающих удила, скакунах. Слышался крик уличного торговца, проехавшего на телеге, в которую была запряжена худая кобыла — все они жили своей жизнью и направлялись по личным делам, упорно не замечая моего присутствия.
Все еще не мог толком понять, где нахожусь. Что за город такой? Это снова новый мир или проекция Земли, вырванная из прошлого? По мере продвижения и знакомства с архитектурой у меня стали возникать догадки, но полностью убедиться смог, когда увидел вывеску таверны. Деревянная доска покачивалась на двух ржавых цепях. На ней имелась вырезана надпись на латинице. Странный шрифт и странные слова, которых я не мог понять. Напоминало староанглийский язык.
Я что, находился в старой Англии? Настолько старой, что она еще могла называться Альбионом. Интересно, в какую эпоху попал? Это кельтская Британия или уже Римская? Да и Британия ли вообще?
Чем дальше продвигался по булыжной мостовой, тем более убогим и серым становился пейзаж. Богатые дома уступали место хижинам бедняков с деревянными, тростниковыми или соломенными крышами. Вдоль грязных, обветшалых стен сидели нищие, тянули покрытые язвами руки и о чем-то молили. Раненые в битвах, обнищавшие солдаты показывали старые раны: от стрелы или копья, от меча или кинжала — у каждой была своя история, которую пришедшие в негодность служивые охотно рассказывали за кусок лепешки из ячменной муки с крапивой. Другие пытались разжалобить тем, что показывали гнойные болячки, незаживающие раны и страшные ожоги.
Стараясь не смотреть на всех этих людей, я ускорил шаг. Старая Англия, неужели ты была такой?
Неожиданно мир исчез, как будто кто-то выключил волшебный проектор. Это закончилась ступень-платформа. Я шагнул на следующую.
В руке появился меч — достаточно тяжелый, но удобный. Оружие определенно ковал хороший кузнец — мастер своего дела. Длинный, тонкий клинок, противовес на эфесе в виде феникса, рукоять обмотана тонкой, но прочной кожей, в крестовину вставлен крупный рубин. Меч удобно лежал в руке, словно его изготовили специально по моему заказу. Портило оружие лишь одно — время покусало сталь, оставив на изящном клинке множество щербинок. Никто не удосужился выправить лезвие — местами оно было затуплено. Но и таким клинком разрубить не закованного в броню врага или хотя бы полено не составляло труда.
Попробовал пару раз атаковать воздух. Тело двигалось с удивительной ловкостью, словно имело не один год практики, хотя на самом деле я впервые держал в руках настоящий меч.
Впереди появилось облако грязно-серого цвета, как набрякшая влагой туча. Оно низко нависло над каменной платформой. Неожиданно из этой плотной дымки вырвалось странное, абстрактное существо. Только через несколько секунд, хвативших существу для преодоления трети расстояния, отделявшего нас, я понял, что это всадник — рыцарь, закованный в броню, с копьем наперевес. На Земле меня, конечно, уже хватил бы столбняк от ужаса, и конь, одетый в латы не хуже своего хозяина, просто-напросто втоптал бы мое тело в землю, оставив торчать лишь трепыхающиеся на ветру скальп и уши. Но здесь все произошло иначе.
Всадник мчался, нацелив на мою грудь острие двухметрового копья. За несколько секунд до того, как он насадил бы меня на этот гигантский шампур, я откатился в сторону и нанес удар. Клинок просвистел в нескольких дюймах от платформы и отрубил коню копыто. Конь дико заржал, ударился о землю и перевернулся несколько раз через себя, сминая рыцаря, как пустую консервную банку. Раздался скрежет металла, невыносимый человеческий крик. Но все быстро затихло. Конь и всадник погибли. Рыцарь превратился в груду искореженного, окровавленного металла.
Из серого облака вновь появилась фигура — девушка. Настоящая амазонка, одетая в облегающую одежду из кожи и короткую куртку из шкуры леопарда. Длинные русые волосы стягивал красный ремешок; обворожительные синие глаза, длинные черные ресницы, алые бархатные губы. Я разглядел, как она улыбнулась, увидев меня, и вытащила из-за спины короткий охотничий лук. Проворно наложив стрелу, амазонка выстрелила, почти не целясь. Тем самым застала меня врасплох. После обворожительной улыбки я не ожидал от этой блондинки такой агрессии и стремительной атаки.