Убить людоеда
Шрифт:
– Ничего не знаю, – ответил Пузырев. – Больно, – он пошевелил обожженной ногой. – Сделайте укол, сестренка. Или спиртику капните, враз полегчает.
– Какой спиртик? – рассердилась медсестра. – Ты ведь только из реанимации…
– Потому там и был, что не выпил! – отрезал Пузырь. – Если б трезвый был, там бы еще пристрелили… Камень, значит? Сидел я с ним в СИЗО, под следствием вместе были. Его потом откупили, заявление забрали. А он прилично мужичка оттоптал. Потом вроде мокрушником стал. С Левым крутился. Левого вскоре шлепнули, а он пропал. И братишку его я пару раз встречал. Во, блин, вместе пайку хавали,
– Слышь, начальник, – к Бутову подошел мужчина с татуировками на руках, – я эту образину у соседки Куриловых видал. Какая-то шкура хату купила.
– Понятно… – Бутов достал сотовый телефон. – Зимин, бери людей и к Куриловым. Там соседний дом купили недавно, участковый должен знать. Бери всех, кто там окажется. И поаккуратнее. Вполне возможно, там будет находящийся в розыске за два убийства Камнев. Действуй! Желательно его живым взять. И баба там, ее тоже берите.
– Что? – зло спросила Кира. – Поняла! – Она отключила сотовый. – Уходим! – Схватив сумку и рюкзак, она шагнула к двери. – Менты сейчас придут.
Камень, нагнувшись, вытащил из-под кровати АКМ, передернул затвор.
– Уходим! – громко повторила она.
– А почему ты менту ничего не сказал? – спросил Десантник.
– Лосин меня всегда выручает, когда я с похмелья, – сказал Пузырь. – Он мужик правильный, хоть и мент. А этому скажешь, потом будет трясти – сдай того, сдай этого. Я и тебе-то не говорю, потому что не хочу впутывать.
– Ни хрена себе впутывать! – возмутился Десантник. – Меня два раза чуть не грохнули. Кстати, Картечь оба раза нас спас. А мы ни черта не знаем. Получается, что мы запросто можем или пулю получить, или нож, или сожгут. А за что, мы не в курсах. Так не пойдет, Пузырь!
– Вот что, если меня замочат, скажешь Лосину, чтоб нашел Пахома Охотника. Пусть расскажет ему, что меня замочили за то, о чем он мне говорил.
Поселок Белка
– Пустой номер, Василий Демьянович, – вздохнул лысый здоровяк, – не пройти. Менты вокруг лазают и везде солдатские посты. Нас самолет засек, летун наверняка ментам стуканул. Поэтому мы и вернулись. Иначе бы…
– Дерьмо вы, а не мужики! – презрительно хмыкнул Василий Демьянович. – Правда, Лука шестерых уже потерял. Топор с Шестом там были, лихие мужики, но попали под солдатиков. Надеялись, что вытащат их, а их спалили. И правильно сделали. Начали пужать, что сдадут всех ментам. Дураки!.. А что с вами-то делать? Ваньку там гоняют по сопкам, а вы, сукины дети, испужалися, что вас арестуют. И что если бы арестовали? Вы не в розыске, пошли прогуляться, и все дела. Что вам сделали бы за это? Да ничего. Отправили бы домой. А вы… – Старик выругался.
– Василий Демьянович, – виновато заговорил бородач, – взяли бы нас в оборот, ведь кто-то мог ненароком и про вас обмолвиться. И тогда…
– Да что обмолвиться! – усмехнулся лысый. – Все знают, что на вас мы работаем. И с нами же твои гвардейцы были. А им с ментами встречаться, сам знаешь, нет резона. По крайней мере троих менты разыскивают. Так что сам понимаешь, Демьяныч. Да ты у них спроси, они же назад поворотили, а мы возражать не стали.
– Все, –
– Верно они говорят, – встретил вошедшего в дом старика участковый.
– Вот что, – хмуро проговорил Василий Демьянович, – сходи-ка к Гвардейцу, пусть своих супостатов ко мне приведет. С ними толковать буду. Похоже, зажрались суки, пора им напомнить, кто хозяин.
– Но как я туда пойду? – вздохнул Бегин. – Ведь я…
– Мне два раза говорить надобно? – гневно произнес старик.
Бегин, натянув полушубок, выскочил за дверь.
– Зря ты, батя, с ним так, – сказал сидевший за столом бритоголовый амбал.
– Молод ты отца одергивать, – недовольно проговорил отец. – Просто тут вот дело-то в чем, сыны… – Он вытащил трубку и кисет.
– Батя, – усмехнулся мускулистый длинноволосый здоровяк, – ты что-то вообще плохой стал, на кой хрен ты нас…
– Чего?! – посмотрел на него Василий Демьянович. – Да я тебя, сукин ты сын! – Он схватил стоявшее в углу охотничье ружье и взвел курки. Мускулистый рыбкой прыгнул за угол печи. Бритоголовый отскочил к двери. Заряд, пробив спинку старого кресла, влетел в стену.
– Ты чего, отец?! – заорал из-за печки длинноволосый. Василий Демьянович снова выстрелил. В дом с улицы ворвались трое с карабинами.
– Батя! – бросился к отцу бритоголовый. Мужики, переглянувшись, поспешно вышли.
– Бушует Демьяныч, – усмехнулся один. – Ему лучше не перечить, запросто пришибет.
– Видал, как участковый рванул? – засмеялся другой. – А ведь он может и прибить сыновей.
– Да ты меня неправильно понял, – опасливо выглядывая из-за угла печи, торопливо заговорил длинноволосый. – Я просто к тому, что дело надо делать быстро.
– Я тебя, сукин сын!.. – Процедил отец. – Ежели ты еще раз рот откроешь, пришибу к чертям собачьим! Где трубка, Антон? – посмотрел он на бритоголового.
– Вот она, батяня. – Длинноволосый протянул трубку.
– Да прости ты Мишку. – Взяв у него трубку, Антон передал ее отцу. – Он привык приблатовывать.
– Кисет где? – спросил отец.
Михаил протянул ему кисет.
– Кресло испортил, – проворчал старик. – В общем, вот что, сыны, надобно подмогнуть Ивану. С Лукой у нас спор давний, и до сих пор решения нет. Но тогда ему придется мне спасибо говорить, а в благодарность и место указать. Знает Лука, где алмазы на поверхности лежат. Сам не занимается этим, но где лежат, известно ему. А спор у нас насчет родительских икон вышел. Помнишь, ты говорил…
– Батя, – сказал Михаил, – там досок полно…
– Тьфу ты, чертило! – Отец плюнул и перекрестился двумя пальцами. – Не смей так говорить. Доски!.. – Он протянул сыну трубку. – Набей табаком. Отрастил волосы, как английский битл, и речи такие же. Тем иконам сколь наших предков молились. А ты – доски… Тебя только цена интересует. И в кого ты такой народился? Видать, конец свой чую, чтой-то меня к иконам потянуло. А ежели откровенно, – увидев, что сыновья удивленно переглянулись, усмехнулся он, – то где-то есть молитвенная посвященных. Там ой как много чего. Помирать я не собираюсь, не дождетеся. Мне уж больно охота внука дождаться. А вы что-то не телитесь.