Убить некроманта
Шрифт:
Я был по-настоящему тронут. Меня восхитила их отвага, которой так недоставало живым. Я сказал:
— Милые дети Сумерек, предупреждаю: это опасно. Вам придётся спать чуть ли не рядом с живыми. Не под землёй. Лошади могут понести. Лошадей могут убить. С любым из вас может случиться беда. Вы рискуете Вечностью.
Клод, светловолосый, со светлыми очами — золото и лёд, — ответил:
— Ради лучшего короля Междугорья. И ради живых. Ведь мы тоже — дворяне Междугорья.
От людей я ничего подобного никогда не слышал.
Столицу
Правда, двор нежно улыбался и махал руками. Вероятно, мои дорогие придворные воображали, что прощаются со мной навсегда. Подозреваю, самые ушлые отправили гонцов к Розамунде — с выражениями совершеннейшего почтения и преданности.
Меня сопровождал отряд живых драгун и гвардейский отряд мертвецов на мёртвых конях — погода стояла очень холодная, сёк дождь и дул пронзительный ветер, и для моей гвардии это отлично подходило. Правда, даже неутомимые кони-трупы вязли в грязи по бабки, а живые лошади просто выбивались из сил. Поход обещал оказаться весьма непростым, но я твёрдо решил прекратить весь этот дурной балаган.
Даже если прольётся кровь.
Моих неумерших друзей везли в четырёх крытых каретах, и каждую конвоировали мёртвые всадники. Я побоялся размещать всех вампиров в одной повозке — кони ведь действительно могли понести, и всё такое… Я не хотел из-за какой-нибудь непредвиденной несчастной случайности потерять квартет вампиров разом.
Я рассчитал всё, что было можно, и почти всё предвидел. Кроме одного — и мне нет прощения.
Я взял с собой Нарцисса.
Я — болван, тиран, эгоист, я не могу думать ни о ком, кроме себя. К сожалению, с этим приходится согласиться. Ведь я мог настоять на своём и заставить-таки Нарцисса остаться в столице — там ему угрожало гораздо меньше опасностей. Он, конечно, хныкал, канючил, просился, но что из того?! Нет ведь! Я же привык видеть его рядом с собой. Я привык, что он всегда рядом — протяни руку, — мой тёплый щенок, мой цветочек. Я убедил себя, что на войне как на войне и что меня тоже могут убить, так что глупо терять время, которое мы можем провести вместе.
Я — тварь. В этом мои враги, к сожалению, правы.
Но что теперь уж об этом…
Мертвецы могли идти день и ночь, но живым требовался отдых. По ночам вампиры исчезали, обернувшись нетопырями или совами, и убивали — собирали для меня Силу и разведывали положение. Мои люди спали в придорожных деревнях.
В деревенской корчме на окраине дикого леса я провёл с Нарциссом последнюю ночь. Помню, было ужасно холодно. В щели дуло, свет лампадки перед образом Божьим колебался. Маленькие кузнецы тоненько ковали между брёвнами…
И его фарфоровое лицо в неровном свете. Его переменчивые глаза, очи самого Сумрака…
Ну какая разница, что он говорил…
На следующий день мы въехали в дикие леса. Я ещё никогда тут не бывал. Северный тракт шёл между двумя сплошными стенами деревьев. Всё уже, помнится, зеленело такой несмелой, стеклянной какой-то, терпкой молодой зеленью. Вымерзшие места чернели проплешинами.
В этих, прах их возьми, лесах могли легко скрываться целые армии. И демона лысого их тут найдёшь. Но я надеялся на вампиров.
Мы проезжали лесные деревни — нищие, хромые избы с заплатанными крышами. Мужицкие коровы и козы выискивали первую траву, а в грязи копались тощие куры. Люди разбегались от нас с воплями — будто это мы грабители и убийцы. Всё шло, как всегда.
Когда начало темнеть, мы остановились в одной такой деревушке. Её жители нам совсем не обрадовались, но всё-таки не посмели спорить. Мертвецы встали дозором, живые устроились на ночлег. Нарцисс болтал с каким-то мужланом, когда я пошёл отпустить вампиров. Я сказал ему:
— Поторопись, ночи холодны.
— Я всё объясню и приду, государь, — ответил мой золотой цветок. Последнее, что я от него услышал.
Я не спешил. Я переговорил с вампирами, потом мы с Агнессой штопали бок моего коня, который протёрся от пришпоривания и из прорехи сыпались опилки. Потом Клод и Плутон дали мне Силы и улетели. Чуть позже улетели и Грегор с Агнессой. Я подумал, что Нарцисс уже ждёт меня в избе.
Не было его там.
Я вышел во двор и позвал. Нарцисс не отозвался, я начал сердиться. Фигуры мертвецов маячили в темноте, как столбы, — мне и в голову не могло прийти, что мой дурачок выйдет за пределы караула.
Я сходил в конюшню. Потом — на сеновал, мало ли какая у Нарцисса эксцентричная затея. Через десять минут я начал волноваться. Его не было.
Я совершил катастрофическую ошибку, приказав мертвецам следить за всеми визитёрами снаружи. Нарцисс спокойно вышел изнутри — мертвецы не отреагировали на него. Для них он был частью меня. Он мог ходить, где хотел.
В своё время я собирался приставить к нему пару трупов в качестве личной охраны. Но Нарцисс боялся их до невозможности и тошноты, потому умолил меня этого не делать. Теперь я горько пожалел, что его послушался.
Я понял, что во дворе его нет и в этой поганой деревне нет тоже, только через полчаса. Начался дождь. Вечер свернулся в ночь, и стало гораздо темнее, чем обычно бывает в городе. И я не знал, куда теперь бежать.
Я поднял по тревоге людей и, пока они обшаривали деревню, позвал вампиров. Неумершие, конечно, бросили все свои ночные дела, но они улетели далеко, а зеркала в этой нищей деревне никто не нашёл бы и днём с фонарём. Вампиры прибыли уже в третьем часу, когда дождь хлестал так, что факелы гасли. Я развешивал по крышам блуждающие огни — мне стоило огромного труда не сорваться в истерику.
Я видел, как вампирам тяжело лететь — дождь лил, как из ведра, и их крылья отяжелели от влаги. Они опустились на землю рядом со мной с явным облегчением, стряхивая воду с промокших плащей. Клод — старший в группе — спросил:
— Что-то случилось, государь? Мы не успели поохотиться — вы позвали нас с Линии Крови…
— Я знаю, — говорю, — знаю, мои хорошие, но не мог по-другому. Ребята, найдите Нарцисса.
Я, наверное, не попросил и не приказал, а взмолился. Они сильно встревожились. Агнесса сказала: