Убить сову
Шрифт:
Кухарка Марта опять меня обняла.
— Настоятельница Марта с Пастушкой Мартой пошли смотреть, нет ли признаков болезни. Молись, чтобы их не было, дитя.
— Святой Беуно, все святые, спасите нас, — пробормотал кто-то.
— Аминь, — выдохнули все.
Лужица
— Вот только ударь меня ещё раз, мелкая дрянь, и я тебе горло перережу.
Бейлиф поднял меня в воздух, больно сжимая поперёк живота. Я била пятками по его ногам. А когда передо мной оказалась жирная волосатая рука, вцепилась в неё зубами, и он тут
— Чёрт! Ну, сейчас я тебе покажу, маленькая ведьма.
Он попытался опять меня схватить, но я подбежала к Ма и спряталась за неё.
— Ты только посмотри, что сделало твоё отродье, — бейлиф помахал рукой перед носом Ма. — Она заслуживает хорошую трёпку и сейчас получит.
Двое, что пришли с бейлифом, молча усмехались, глядя, как он трёт укушенную руку. Лица и руки у них были измазаны сажей и кровью.
Ма крепко прижала меня к колючей юбке.
— Тронь её хоть пальцем — получишь ещё, и не только укус. Вот увидишь.
Я удивилась. Обычно, если кто-то на меня жаловался, мне всегда от неё доставалось. Я вытерла рот об её юбку, пытаясь избавиться от вкуса потной руки бейлифа.
Он посмотрел на меня.
— Тогда, хозяйка, держи своё отродье при себе, иначе я за себя не отвечаю. Пошли, — проворчал он тем двоим. — Забьём побыстрее этих свиней. Чем больше времени тратим на споры, тем больше жителей этой паршивой деревни успеют спрятать свой скот. — Бейлиф шагнул к Ма. — Я твою игру понял, женщина. Задерживаешь нас, чтобы дать своим друзьям время увести скот. — Он приблизил к Ма толстое лицо. — Только ничего не выйдет, поняла? Твои соседи не смогут вечно прятать скот. Рано или поздно мы всё найдём. Люди д'Акастера со сворой собак выловят из леса всю скотину, что увели деревенские. Можешь передать своим друзьям: если они заставят нас тратить время на поиски их паршивой животины по всему Улевику, их ждет увесистый штраф, а то и что похуже, намного хуже. Так что лучше бы им отдать все стадо прямо сейчас.
— Вот как? — подбоченилась Ма. — Это не я стою тут и болтаю попусту. Похоже, если кто и теряет зря время, то это ты.
Бейлиф взглянул так, будто хотел убить Ма, а не свиней, но только кивнул своим людям, и все трое пошли к задней двери дома. Я рванулась за ними, но Ма удержала меня.
— Брось, детка, тут ничего не поделаешь.
— Если бы отец был дома, он бы их не пустил.
Ма вздохнула, откинула прядь волос с лица.
— Да, он бы точно попытался. Ему за это голову проломят, и что тогда станет с нами?
За домом пронзительно заверещали свиньи. Ма вздрогнула и плотно закрыла глаза.
— Ма, но почему, зачем они убивают наших свиней?
— Чёрный мор, детка, — она гладила мои волосы, но смотрела в сторону, отсутствующим взглядом. — Если уж он пришел, то всё равно убьет всех свиней.
— Кто этот Чёрный Мор? Он похож на Чёрную Ану?
Я знала про Чёрную Ану — её изображение вырезано над дверью нашей церкви. Она была великаншей, жила в глубоком тёмном омуте наверху холма, там, куда никто не заходит. Лицо у неё зелёное, и зубы тоже, а вместо пальцев — острые когти. А по ночам она приходит в деревню, ищет детей на ужин. Она ничего не видит, но может услышать даже тихий писк или шёпот. Поэтому в темноте надо вести себя очень тихо, чтобы она не узнала, где ты. Если Чёрная Ану слышит, как какой-то ребёнок шумит или капризничает, она тянется через окно огромными длинными руками,
Уильям говорит, он слишком большой, его через окно не утащат, а вот я как раз подходящего размера. Если Ма уйдёт, когда уже темно, и оставит Уильяма присматривать за мной, он позовёт Чёрную Ану, подскажет ей, где я. Ненавижу своего брата. Не могу дождаться, когда вырасту такой же большой, как он, и тогда я...
— Чёрный мор — это болезнь, детка, — сказала Ма. — Животные покрываются огромными язвами, которые потом чернеют. Если они переходят на лёгкие или кишки — животным конец. Ужасная смерть. Последний раз в этих краях такое случалось, когда ты ещё не родилась. Богом клянусь, лучше бы я тоже еще не родилась.
— Но, Ма, нельзя, чтобы убили наших свиней, нашу Сибли. Не позволяй им. У неё нет никакого чёрного мора, я же кормила её сегодня утром...
— Сколько раз я тебе говорила не давать имён животным? — рассердилась Ма. — Ничего хорошего из этого не выйдет.
— Господи, Пресвятая Дева, помоги нам, — с дорожки за домом послышались громкие причитания. К нам ковыляла толстуха Летиция, обмахивая краем юбки раскрасневшееся лицо. — Они и за вашим скотом пришли, да? — Она заглянула за дом, не дожидаясь, пока Ма ответит. — Лучше и не смотреть, там повсюду кровь, — она подошла к нам. — Клянусь могилой моего дорогого мужа, упокой Господь его душу, мне не пережить этой зимы. Это конец.
Ма бессильно опустилась на порог, уронив голову на руки.
— Не знаю, что скажет Алан, когда вернётся и принесёт соль. Не надо нам было ждать. Если бы забили свиней на прошлой неделе, солонины хватило бы на несколько месяцев.
— Кто же забивает свиней во время откорма? — развела руками Летиция. — Лето выдалось плохое, свиньи не набрали вес. Их надо было ещё пару месяцев желудями откармливать, чтобы жиру в них стало как в этой малютке, а она тощая, как нитка. — Так? — Она ткнула меня в пальцем живот. Когда она говорила, на подбородке шевелилась чёрная щетина.
— Без откорма мы бы хоть что-нибудь получили. — Ма стиснула руки. — А теперь ничего нет, ни мяса, ни жира, чтобы на нём готовить. Даже свечи сделать не из чего. Бейлиф сказал, они сожгут все туши.
Ма всхлипнула, плечи у неё затряслись, а лицо исказилось, как будто она старалась не заплакать. Мне стало страшно — Ма никогда не плакала, совсем никогда.
— Ма, не надо, пожалуйста, не плачь, — я попыталась обнять её, но толстуха Летиция оттолкнула меня, и сама обхватила Ма руками.
— Ничего, дорогая, ничего. Не расстраивайся так. Что бы бейлиф ни говорил, всех они не сожгут. Большая часть попадёт в бочки д'Акастера на засолку. Его амбары будут ломиться от свинины. Она оглянулась по сторонам и зашептала:
— Вон тот, высокий, с бейлифом, который косит глазом. Поговори с ним, когда бейлиф отвернётся, сунь монетку. А уж он устроит, чтобы убитая свинья не попала в тележку. — Она постучала по своему носу [17] . — Парочка туш так уже потерялась. Но я тебе, конечно, ничего не говорила.
17
Жест, означающий необходимость сохранить что-то в тайне.