Убить Сталина. Реальные истории покушений и заговоров против советского вождя

Гаспарян Армен Сумбатович

Пока же последовало традиционное для подобных случаев действо. Политбюро принимает решение: «В связи с ходатайством ЦИК ЗСФСР о выдвижении товарища Енукидзе Авеля Сафроновича на пост председателя Центрального исполнительного комитета ЗСФСР, удовлетворить просьбу товарища Енукидзе об освобождении его от обязанностей секретаря Центрального исполнительного комитета Союза ССР». Обратите внимание на формулировку. Личная просьба, наверняка связанная с состоянием здоровья. 58 лет – это вам не шутка, особенно учитывая, что человек почти всю жизнь провел в борьбе за дело пролетариата. И не как современные оппозиционеры в твиттере, а в полном объеме: тюрьма, каторга, ссылка, фронт…

При этом надо помнить специфику государственного управления во времена СССР. Формально Енукидзе вовсе не был обделен, и его заслуги перед пролетариатом никто не ставил даже под малейшие сомнения. Просто ему разрешили параллельно жить в Москве и Тбилиси, занимая почетный и не слишком обременительный пост. У большевиков так было принято, еще когда Ленин был жив. Проверенные товарищи сполна заслужили уважение и имели законное право поправить подорванное царскими тюрьмами и каторгами здоровье, продолжая приносить пользу рабочим и крестьянам своими знаниями.

За кулисами общественного внимания, по понятным причинам, остался сущий пустяк. Но именно он и позволяет сегодня утверждать, что за формальной заботой о жизни товарища Енукидзе скрывалось нечто совсем иное. Дело в том, что он сдавал дела три недели. Это очень долго даже по нынешним временам, что уж тут говорить про 30-е годы, где на это зачастую требовалось лишь несколько часов. Растянулась стандартная бюрократическая процедура исключительно потому, что Авель Сафронович был вынужден отвечать на многочисленные вопросы членов Политбюро и других ответственных товарищей. А вопросы эти больше походили на обвинения. Именно тогда он, вероятно, и осознал, что его не просто отправили на другую должность, а фактически исключили из числа руководителей государства. Ведь занимаемый Енукидзе пост в Кремле позволял играть на протяжении многих лет одну из ключевых ролей в жизни Страны Советов.

Енукидзе, кстати, повезло. Решение Политбюро могло быть и более жестким. Скорее всего, на окончательную формулировку повлияло личное отношение к нему Сталина. Далеко не секрет, что их связывала многолетняя дружба. Многие сегодня даже не знают, что Иосиф Виссарионович лично заверял подробную автобиографию Авеля Сафроновича еще в 1921 году. Необходимо учитывать, что Енукидзе всегда был очень последовательным в своих взглядах. Никогда не принимал сторону оппозиции даже по самым незначительным вопросам, от курса родной партии, в принципе, не отклонялся. Ну а то, что он женщин чрезмерно любил – да, Сталин об этом знал. Но закрывал глаза на привычки старого холостяка.

Между тем следствие старательно продолжало отрабатывать перспективную версию существования в Кремле широкой подпольной организации, готовившей террористический акт против первых лиц Советского государства. Разумеется, они были тесно связанны с буржуазными разведками, фашистами, лично Троцким и русской монархической эмиграцией. Всех проходящих по делу допрашивали именно в свете этой теории. Заговор пытались увязать с фигурой Каменева. Енукидзе поначалу проходил по делу мимолетно, но все чаще начинал в нем фигурировать уже не на второстепенных ролях.

Любовница Авеля Сафроновича дала чекистам богатейшую пищу для размышлений. Вообще, наряду с женой Розенфельда это главные свидетели по делу. Именно их показания стали точкой отчета. Уж не знаю, насколько по психологическому портрету они подходили в новоявленные Шарлотты Корде. Это не столь принципиально. Важно другое. Именно Муханова произнесла на допросе ключевые слова: «На Ленина было покушение, а на Сталина все никак не организуют. Мои убеждения приводили к мысли о необходимости убить его». Тогда же прозвучало утверждение, что террористический акт готовится по прямому указанию Каменева.

Да мало ли что она сказала?! – покачает головой иной недоверчивый читатель. На допросе в НКВД даже немые обретали голос и уверенно записывали себя в двоюродные дяди самого фюрера великого германского рейха. А тут дворянка. Применили к ней пытки, вот и оговорила себя. Косвенно эту версию подтверждают дальнейшие показания Мухановой. Она действительно рассказала то, что в принципе не могла бы знать. Если, конечно, не считать, что террористы демонстративно не собирались соблюдать никаких правил конспирации.

Кремль в 1935 году

По ее словам, контрреволюционная организация состояла из пяти групп: сотрудники правительственной библиотеки, комендатуры и Оружейной палаты. Компанию им составляют бывшие троцкисты и художники, которые трудятся вне Кремля. Заместитель наркома НКВД Яков Агранов, который лично вел тот допрос, отнесся к полученной информации без малейшей попытки критического анализа. Очевидно, такой задачи перед ним не ставили.

Все уже было ясно для следствия, если не считать незначительной мелочи. Каменев, и без того уже познававший развитие советской пенитенциарной системы на собственной практике, категорически отказался признавать свою ключевую роль в новом заговоре против руководителей страны. Его, в принципе, не волновало, что там наговорили Розенфельд с Мухановой. Даже показания старого соратника Зиновьева не заставили Каменева одуматься. А ведь Григорий Евсеевич старался на славу, всех приплел в участники антигосударственного переворота, начиная с Троцкого.

Конец ознакомительного фрагмента.