Убить зверя
Шрифт:
Будит меня легкое постукивание по плечу. Протянув руку бормочу не открывая глаз:
– Привет Малыш!
Неожиданно для себя отмечаю, что Малыш заметно подрос, стал мягким и упругим и окончательно проснувшись открываю глаза. Нет, только не это! Ошарашенная Ксуни заворожено следит за моей рукой, шарящей по ее комбинезону.
– Прости, – бормочу расстроено, – я думал, это моя черепашка!
– Н… ничего, – Выдавливает она удрученно, – с тобой Отец хочет разговаривать.
Усевшись в кресло, слежу, как Ксуни берется за ремешки и небрежно спрашиваю:
– А привязывать меня обязательно?
Она виновато кивает головой и торопливо заканчивает процедуру,
– Здравствуй сын мой!
Чтоб не нарушать ритуала, весело говорю – -Здравствуйте Отец!
Снова довольный кивок и после паузы несколько надоевших вопросов. Отвечая, я стараюсь не забывать опускать руки на датчики, если говорю чистую правду, и держать на весу, когда приходится лукавить. И еще я пытаюсь сопоставить услышанные слова с артикуляцией Отца. Моя догадка получает весомые подтверждения. Вот прозвучал короткий вопрос, звук уже стих а губы голограммы еще шевелятся. Воистину сегодня у меня день удачи. Еще бы разобраться, что это может значить, говорит ли отец на незнакомом языке, а компьютер переводит, или…?
– и еще ответь мне, почему ты не хочешь помочь дочерям моим починить тепловое оружие? – так же лучезарно улыбаясь, вещает Отец.
Великий космос, это что же я пропустил-то?! На несколько секунд задумываюсь, и, решив идти ва-банк, печально заявляю:
– Я бы хотел помочь, но я не верю твоим дочерям. Они и так у меня уже все отобрали, и женщину (надеюсь Тези никогда не узнает об этом разговоре!) и друга, и часы, и даже любимое животное!
Тут бы полагалось всхлипнуть, но это уже свыше моих сил. Отец, ласково покачивая головой, затягивает паузу, а я, откровенно разглядываю его и окончательно убеждаюсь, что эта голограмма не больше чем мультяшка. Отлично выполненное изображение добренького папы-бога, скорее всего, ничего общего с настоящим хозяином звездолета не имеет. И от этого понимания мгновенно потеют ладони и я стараюсь не прикоснуться ими к подлокотникам. Наконец голограмма ласково заявляет, что мой вопрос будет рассмотрен и желает мне приятного отдыха. Вошедшая Ксуни распутывает меня, поджав губы, из чего я делаю вывод, что у нее была возможность наблюдать наш с Отцом разговор. Ну что-то в этом роде я и предполагал. Теперь нужно хорошенько продумать следующий шаг в этой странной игре, где я с Отцом буду играть против Отца и Ксуни, и нужно честно признать, что мои шансы почти равны нулю, к тому же я плохо знаю правила игры.
– Ксуни, а где мне взять тарелку?! – наконец-то я нашел благовидный предлог обратится к отвязывающей меня низранке.
Она молча нажимает несколько символов в компе, до которых я еще не успел добраться. Открывается шкафчик и я становлюсь обладателем сразу нескольких предметов о которых еще утром и мечтать не смел. Но внезапно мое внимание приковывает жуткая физиономия, возникнувшая в небольшом квадрате на внутренней стороне дверцы шкафа. Шагнув к ней, несколько минут внимательно рассматриваю отвратительное зрелище, и, хотя разум мой уже смирился с тем, что это мое собственное изображение в зеркале, однако душа упирается всеми четырьмя лапами. Когда я последний раз смотрел на себя в номере отеля, в зеркале отражалось симпатичное светлокожее лицо молодого человека с короткой шевелюрой темно-русого цвета и ореховыми глазами. Теперь из квадратика на стене подозрительно щурится немолодой изможденный индус в светлой чалме незагоревшего черепа. Сквозь зубы бросаю индусу одно из слов, категорически не рекомендованных мамой и решительно поворачиваюсь к нему спиной. Ксуни, исподтишка наблюдавшая за этой сценой, сталкивается глазами с моим взглядом и спешно выметается из каюты.
– Несный какой! – с издевкой цитирую ей вслед своего бывшего хозяина Риссеу.
Прикинув, что следующее свидание с Отцом будет в лучшем случае не раньше завтрашнего дня, неспешно обживаю каюту, когда снова врывается Ксуни.
– Ты обманывал, у тебя не было часы! – выпаливает она с ходу. Молодец, быстро действуешь, хвалю ее про себя.
– Я сказал правду, – мягко говорю вслух, беря низранку за руку и усаживая на кресло. Она пытается выдернуть руку и вскочить, но это не удалось бы и человеку гораздо сильнее ее.
– Ты низранка, – объясняю ей, старательно копируя ласковый взгляд и интонации Отца, и мать-царица в том поселении, откуда мы сбежали, тоже низранка. Значит вы сестры. И вы обе дочери Отца, правильно?! Часы у меня забрали там, вследствие этого, когда я говорю, что дочери Отца забрали у меня все, и оттого я им не верю – я говорю правду. Согласна?!
Она кивает затравленно, а я, понемногу ослабляя захват, продолжаю тем же тоном:
– Вот и умница. И подумай сама, как я мог бы соврать Отцу, когда ты меня пристегнула к датчикам, проверяющим, не обманываю ли я?! И еще Ксуни, у моего народа есть обычай стучать, когда входишь в чужую спальню. Я ведь мог бы сейчас переодеваться, или принимать душ, понимаешь?
– Ты не раздеваешься, когда принимаешь душ! – строптиво выпаливает она.
– А ты оказывается все-таки за мной подсматриваешь?! – укоризненно качаю головой глядя на нее, а себе мысленно ставлю пять за сообразительность.
Ксуни с досадой хлопнула себя по губам, и, заметив вдруг, что я ее давно не держу, вскочила с кресла.
– Я проверю, были ли у тебя часы! – с вызовом бросает она, направляясь к выходу.
– Были, были, и у Кена тоже! – успеваю ответить закрывающейся двери.
Интересно, сколько ей понадобится дней чтоб это проверить?!
Все знают что когда ждешь, шустрое время тянется как резина, поэтому я спокойно улегся в гамак, собираясь отоспаться за все последние полгода. И уже почти уснул, как резкий стук буквально сбросил меня с гамака.
– Входи Ксуни, – кричу двери, торопливо устраиваясь в кресле. Однако события разворачиваются не совсем так, как я это себе представлял. В распахнувшемся проеме стоят три черных комбинезона. Первый натянут на сухощавую фигурку немолодой дамы с презрительно поджатыми губами и змеиными глазами. Из второго выглядывает круглое, простоватое, слегка встревоженное лицо того же возраста. А последний одет на самую молодую из них, известную мне Ксуни, уставившуюся на меня с торжествующей усмешкой. Вот эта то усмешка и подхлестнула меня, заставив выдавить на лицо самую обаятельную из моих улыбок.
– Здравствуйте дамы!- говорю я приторным тоном бородатой мультяшки. И, выждав паузу, приветливо киваю головой, – Давайте знакомится, меня зовут Арт!
Черный строй пока не дрогнул, хотя какие то неуловимые изменения все же происходят. Надеюсь, что многолетняя привычка верить такому тону и улыбке уже превратились в устойчивый рефлекс, подкрепленный суровой необходимостью и здравым смыслом. А пока, сложив два и два делаю вывод и, надеясь что он верен, заявляю:
– Ну с Ксуни я знаком, вы,- ласково глядя на круглолицую, – наверное Шаис, а как вас зовут?!