Убитая пирамида
Шрифт:
– Желаю хорошо повеселиться, Ярти.
После ухода секретаря Пазаир перечитал текст, который он написал, чтобы вызвать в суд Денеса и изложить ему суть обвинения. В глазах потемнело от усталости. Он накормил Северного Ветра, и тот улегся спать у дверей конторы, а судья отправился немного пройтись вместе со Смельчаком. Бредя наугад, он очутился в тихом квартале рядом со школой писцов, где будущая египетская элита постигала секреты своего ремесла.
Вдруг в тишине хлопнула дверь, послышались крики и отголоски музыки – угадывались звуки флейты и тамбурина. Пес навострил уши; Пазаир,
Метрах в ста от того места, где стоял Пазаир, молодой человек в красивом белом одеянии писца перелез через стену школы, спрыгнул в переулок и со всех ног понесся в его сторону, горланя слова непристойной песни, прославлявшей распутных девиц. Когда он пробегал мимо судьи, лунный свет осветил его лицо.
– Сути!
Беглец резко остановился и обернулся.
– Кто меня звал?
– Кроме меня, здесь никого нет.
– Скоро будут, меня хотят побить. Побежали!
Пазаир не заставил просить себя дважды. Смельчак, обезумев от радости, помчался с ними. И подивился, как плохо бегают люди, потому что минут через десять они уже остановились, чтобы перевести дух.
– Сути… так это ты?
– Верно, как то, что ты – Пазаир! Еще немного – и мы в безопасности.
Все трое укрылись в пустом амбаре на берегу Нила, вдали от тех мест, которые патрулировала вооруженная стража.
– Я надеялся, что мы скоро встретимся, но не при таких обстоятельствах.
– А что, обстоятельства презабавные! Я только что сбежал из этой тюрьмы.
– Это великая мемфисская школа писцов – тюрьма?
– Я бы там помер со скуки.
– Ты же хотел стать ученым, когда пять лет назад уезжал из селения.
– Да я бы что угодно придумал, лишь бы в городе оказаться. Мне только одно разрывало душу – что пришлось тебя, моего единственного друга, бросить там, среди крестьян.
– Разве там мы не были счастливы?
Сути лег на пол.
– Были временами, ты прав… Но мы же выросли! Развлекаться и жить настоящей жизнью в селении было уже невозможно. Я мечтал о Мемфисе!
– Ну и как, сбылась мечта?
– Поначалу я терпел; учиться, работать, читать, писать, слушать, как тебе отверзают разум, познавать все сущее, все, что сотворено создателем и записано Тотом, небо и то, что на нем, землю и то, что в ней, что таят в себе горы, что несет река, что растет на спине земли… [24] Тоска! К счастью, я быстро начал захаживать в пивные дома.
24
Сути цитирует начало одной из книг мудрости, которые читали и переписывали ученики-писцы.
– В эти дома разврата?!
– Ой, только не надо наставлять меня на путь истинный, Пазаир.
– Ты же любил читать больше чем я.
– О книги и мудрые изречения! Зa пять лет мне этим все уши прожужжали. Хочешь, изображу наставников? «Люби книги, как свою мать; нет ничего превыше их; книги мудрых – это пирамиды, чернильница – их дитя. Слушай советы тех, кто мудрее тебя, читай их речи, запечатленные в книгах; стань человеком ученым, не предавайся лени и праздности, дай знанию проникнуть в твое сердце». Ну как, я усвоил урок?
– Отлично.
– Пустая приманка для слепцов!
– Что произошло сегодня вечером?
– Сегодня я устроил вечеринку.
– В школе?
– Да-да, в школе! Большинство моих товарищей – люди скучные, печальные и безликие; им надо было выпить вина и пива, чтобы забыть о своих любимых занятиях. Мы музицировали и пили, мы блевали и пели! Лучшие ученики барабанили по собственному животу, нацепив на себя цветочные гирлянды.
Сути расправил плечи.
– Наши забавы не понравились надзирателям, они ворвались к нам с палками. Я защищался, но ребята меня выдали. Пришлось бежать.
Пазаир был ошеломлен.
– Да ведь тебя исключат из школы.
– Ну и хорошо! Не суждено мне стать писцом. Никому не причини вреда, избегай сердечных тревог, не оставляй ближнего в нужде и страдании… Оставим эту утопию мудрым! Я жажду приключений, Пазаир, больших приключений!
– Каких?
– Еще не знаю… Нет, знаю: армия. Я буду много странствовать и увижу разные страны, разные народы.
– Тебе придется рисковать жизнью.
– Пройдя через опасности я стану дорожить ею еще больше. Стоит ли думать о благополучии, если смерть все разрушит? Поверь, Пазаир, надо жить одним днем и ловить каждый миг наслаждения. Ведь мы не более чем бабочки, так будем же перелетать с цветка на цветок.
Смельчак зарычал.
– Кто-то идет, надо уходить.
– У меня голова кружится.
Пазаир протянул руку; Сути уцепился за нее, чтобы встать.
– Обопрись на меня.
– А ты все такой же, Пазаир. Просто скала.
– Ты – мой друг, я – твой друг.
Они вышли из амбара, обогнули его и пошли по лабиринту маленьких улочек.
– Благодаря тебе они меня не найдут.
Ночная прохлада отрезвила Сути.
– Я больше не писец. Ну а ты?
– Просто не решаюсь тебе признаться.
– Тебя что, ищет стража?
– Не совсем.
– Контрабанда?
– Тоже нет.
– Значит, ты грабишь честных людей!
– Я – судья.
Сути замер на месте, схватил Пазаира за плечи и уставился ему прямо в глаза.
– Ты меня разыгрываешь.
– Да я же не умею.
– Это правда. Судья… Клянусь Осирисом, это невероятно! И ты арестовываешь виновных?
– Да, я имею право.
– Мелкий судья или крупный?
– Мелкий, но в Мемфисе. Я отведу тебя к себе, у меня ты будешь в безопасности.
– А ты при этом не нарушишь закона?
– Но ведь против тебя никакой жалобы не подавали.
– А если бы подавали?
– Дружба – священный закон; предав ее, я был бы недостоин своей должности.
Друзья обнялись.
– Ты всегда можешь рассчитывать на меня, Пазаир; жизнью клянусь.
– Ты повторяешься, Сути; в тот день, в селении, когда мы смешали свою кровь, мы стали больше чем братья.
– Слушай… А стражники у тебя в подчинении есть?
– Два: нубиец и павиан, один страшнее другого.