Убивая Еву
Шрифт:
Она принимается за фото. Разрешение великолепное, и объем данных в этих файлах весьма велик. Через десять минут Вилланель извлекает потайные фрагменты и собирает их в единый текст.
Второе письмо, озаглавленное «Мобильный Стива», еще короче – телефонный номер и шесть фото любительского футбольного матча. Вилланель повторяет предыдущую операцию, но на этот раз извлекает не текст, а серию фотопортретов. На всех изображен один и тот же человек. У него темные, почти черные глаза и жесткая линия рта. Вилланель разглядывает снимки. Она никогда не встречала этого человека, но в его лице есть что-то знакомое. Какая-то пустота. Вскоре она вспоминает, где уже видела этот взгляд. В зеркале. В собственных
Одна из уникальных способностей Вилланель, послужившая несомненным плюсом в глазах нынешних работодателей, – ее фотографическая память. В течение получаса она читает текст про Греко и, когда чтение завершено, помнит каждую страницу, словно держит ее перед собой. Это исчерпывающий портрет личности, собранный из полицейских документов, отчетов о слежке, судебных протоколов и сообщений информаторов. При всем этом портрет огорчительно краток. Хронология карьеры Греко. Психологический портрет из ФБР. Детали – в основном гипотетические, – касающиеся его семейных дел, личных привычек и сексуальных наклонностей. Список недвижимости, записанной на его имя. Все, что известно об обеспечении его безопасности.
Этот портрет рисует человека строгих вкусов, который питает патологическое отвращение к публичности и чрезвычайно искушен в навыках ее избегать – даже в эпоху массовых коммуникаций. Но в то же время его власть не в последнюю очередь основана на репутации. Свирепость Греко считается беспрецедентной даже в регионе, где пытки и убийства – рутинное дело. Всякий, кто осмелится встать у него на пути или поставить под сомнение его авторитет, будет ликвидирован, причем с показной жестокостью. Конкурентов расстреливают вместе с их семьями, а стукачей находят с перерезанной глоткой и торчащим из зияющей раны языком.
Вилланель переводит взгляд на город за окном. Слева – силуэт Эйфелевой башни на фоне вечернего неба. Справа – мрачная масса Монпарнасской башни. Вилланель размышляет о Греко. Сопоставляет изящество его личности с барочными кошмарами его действий и приказов. Есть ли способы использовать это противоречие в своих интересах?
Она перечитывает документы, выискивая в каждой строчке возможные пути проникновения. Главная резиденция Греко – имение в горной деревне неподалеку от Палермо – настоящая крепость. Там, под защитой верных и бдительных телохранителей, живет его семья. Его супруга Калоджера редко покидает территорию; дом его единственной дочери Валентины – в соседней деревне, она замужем за старшим сыном ближайшего помощника отца. Там говорят на своем диалекте и к чужакам с давних пор относятся враждебно. Тех, с кем желает встретиться Греко – членов дружественных кланов, потенциальных партнеров, портного, парикмахера, – приглашают в имение, где обыскивают и, если надо, разоружают. Когда Греко уезжает из дому, чтобы навестить любовницу в Палермо, его неизменно сопровождают вооруженный шофер и по меньшей мере двое телохранителей. У этих поездок, по всей видимости, нет четкого расписания.
Впрочем, один текст вызывает у Вилланель особый интерес. Это вырезка пятилетней давности из газеты «Коррьере делла Сера» – о происшествии в Риме, при котором едва не погиб один из ее штатных корреспондентов. Сам журналист по имени Бруно де Сантис сообщает: «Я выходил из ресторана в Трастевере, когда увидел, как на меня по встречной полосе мчится машина. Очнулся уже в больнице, чудом выжил».
Де Сантис недвусмысленно связывает покушение на свою жизнь с напечатанной в «Коррьере» месяцем ранее статьей о молодой сицилийской сопрано Франке Фарфалья. В статье он критикует Фарфалья за то, что та приняла денежную помощь на обучение в миланской академии при театре Ла Скала от Сальваторе Греко, «пресловутого босса организованной преступности».
Статья,
Поиск в Интернете дает массу фотографий Фарфалья. На вид – властная, с горделивыми, строгими чертами, она выглядит старше своих двадцати шести. Некоторые фото опубликованы на собственном сайте певицы, где также есть полная история ее карьеры по сегодняшний день, подборка рецензий и расписание концертов на ближайшие месяцы. Просматривая список ангажементов, Вилланель делает паузу. Прищурившись, она кончиком пальца касается шрама на верхней губе. Затем кликает на ссылку и попадает на сайт палермского Театро Массимо.
Обучение Оксаны заняло почти год.
Поначалу это был сущий кошмар. Шесть недель физической подготовки и рукопашного боя на пустынном, продуваемом всеми ветрами островке в Эссексе. Ее привезли в начале декабря. В наставники к ней определили Фрэнка, бывшего инструктора из морского спецназа, жилистого, скупого на слова человека лет шестидесяти со взглядом холодным, как Северное море. В любую погоду он носил один и тот же выцветший хлопковый спортивный костюм и пару старых кроссовок. Фрэнк не знал жалости. Месяцы в добрянском СИЗО истощили Оксану, она потеряла форму, и первые две недели нескончаемого бега по прибрежным болотам, когда в лицо тебе лупит мокрый снег, а в ботинках хлюпает жирная грязь, казались сущей пыткой.
Ее поддерживала решимость. Что угодно, даже смерть от переохлаждения в болоте – всё лучше возвращения в русскую тюрьму. Фрэнк понятия не имел, кто она такая, и ему было наплевать. Перед ним стояла одна задача – привести ее в состояние боевой готовности. В течение всего курса она жила в сборном ниссеновском домике на островке, покрытом грязью и галькой, – дамба длиной в четверть мили связывала его с сушей. В годы холодной войны тут размещалась станция раннего предупреждения, и на острове по-прежнему лежала мрачная тень, напоминавшая о его былом апокалиптическом предназначении.
В первую ночь Оксана так замерзла, что не могла заснуть, но потом усталость взяла свое, и следующим вечером она уже к девяти, закутавшись в единственное одеяло, забылась мертвым сном. А в четыре утра Фрэнк пинком распахивал дверь из гофрированного железа, бросал дневной рацион – как правило, воду в пластиковой бутылке и пару банок консервов из мяса и овощей – и выходил, давая ей натянуть футболку, армейские штаны и ботинки, не успевшие просохнуть со вчерашнего дня. Потом два часа пробежек – через остров по топкой серой грязи или вокруг острова вдоль подмерзшей границы прилива, – и они возвращались в домик, чтобы заварить чай и разогреть в котелке консервы на маленькой гексаминовой плитке. К восходу они уже снова были на ногах, меся грязь, пока Оксану не начинало рвать от изнеможения.
Ближе к вечеру, когда опускалась темнота, они отрабатывали приемы рукопашного боя. За многие годы Фрэнк выработал свою систему, усовершенствовав и объединив элементы джиу-джитсу, уличной драки и других дисциплин. Акцент он ставил на импровизацию и скорость, а поединки нередко проводились по колено в морской воде, где грязь с галькой коварно скользили под ногами. Увидев, что Оксаниного английского недостаточно, Фрэнк стал тренировать ее исключительно практикой. Научившись от отца основам спецназовской техники, Оксана полагала, что в умении драться она не полный профан, но Фрэнк, казалось, предугадывал любое ее движение – с небрежной легкостью он отражал удары, вновь и вновь окуная ее в ледяную воду.