Убивец магов. Калибр 9 мм
Шрифт:
Садалак, бывший «думающий о смерти» короля эльфов, а теперь «старший думающий» нового ордена, посмотрел в единственный зрячий глаз наставника. По его спине пробежала дрожь, но показать свой страх было бы недостойно.
— Наставник, мое желание не может изменить того, что «тени» потеряли след. Выжженная полоса закончилась за Дунаем, а там еще не так много измененных растений. Враг исчез, но мы продолжаем искать. — Старый воин наклонился вперед и сказал немного тише: — Аил, не сходи с ума, мы найдем его, каждый, кто вступил в орден, пойдет за тобой даже в чертоги темных богов. Мы будем с тобой до конца, наставник.
Правый, единственный зрячий глаз бывшего лорда-разведчика приобрел некий смысл, и огонь безумия в нем немного
— Ступай, старый друг, и проследи, чтобы поиски не останавливались ни на миг. А если кто-то из братьев усомнится или струсит — убей отступника, — прохрипел Аил и устало прикрыл глаза.
Садалак поклонился и направился к выходу из подземного зала. Он стремился наверх, к свету, оставляя за спиной обезумевшего лорда-разведчика и всех его фанатиков. За неполную луну королевство изменилось до неузнаваемости. Хаос первых дней после смерти короля перевернул все с ног на голову. Выброс магической энергии, столетиями копившейся в артефакте, мгновенно выбил сознание из всех эльфов возле башни — как магов, так и простых высокородных. Все магические создания в радиусе десяти полетов стрелы попросту умерли, а у тех, кто находился дальше, слетели магические настройки в мозгу. Город Грез погрузился в хаос. Гвулхи и овры сошли с ума и набросились на своих хозяев. Выброс затронул весь Город, включая пригороды, и лишь благодаря решительности Аила удалось навести хоть какой-то порядок.
Часть обезумевших «рожденных в утробе» усмирили, а остальных пришлось уничтожить. Пожары удалось потушить, и даже следы аданаила на улицах города начали постепенно зарастать, словно раны на изувеченном теле. Уже казалось, что скоро все вернется на свои места, но это было не так. Аил явно повредился в рассудке. Он возродил древний орден смерти и поклялся в Вечной Мести. Лорды попытались возражать, но к наставнику возрожденного ордена убийц присоединились все «братья крови» и большинство «теней». Несколько слишком упрямых лордов были попросту обезглавлены. «Братья крови» вышли из многовекового подполья и погрузились в пучину фанатизма — они были готовы разорвать любого, на кого укажет их предводитель.
Садалак вышел из человеческого подземелья и облегченно вдохнул свежий ветер. На его груди скрипнула кожаная броня с металлическими заклепками. Все изменилось — братья ордена смерти больше не носят магической брони, чтобы не оказаться бессильными перед аданаилом. Из звериных колоний вызвали кузнецов в помощь оврам-оружейникам для создания немагического оружия и доспехов. Нет, конечно, маги по-прежнему контролируют звериное племя, а выжившие оракулы внимательно следят за тем, чтобы оставшиеся свободными кланы зверей не использовали своего страшного оружия. Теперь без сирены управиться с ракетами будет трудно, но возможно. Маги четырех стихий, несмотря на свою слабость, все же справятся с этой задачей, особенно под руководством наставника магов разума. Олориун, как и престарелый наставник магов жизни, устранился от власти, решив переждать «сезон безумия» — так начали называть правление Аила. Аданаил не смог уничтожить королевства, но он изменил его навсегда.
Аил засел в человеческом подземелье, через которое убийца короля проник в сердце Города Грез. Наставник сидит там, как тень смерти, среди груд звериных костей, истекая злобой и безумием.
Садалак не разделял взглядов лорда, но понимал, что только в рядах ордена сможет хоть что-то изменить, — спасти от безумия братьев и, возможно, старого друга. Надежда оставалась всегда, в этом эльфы были очень похожи на людей.
Лассарин внимательно смотрел за тем, как один из его магов настраивает «живой кокон». Маг делал все правильно, но сегодня владыке хотелось проконтролировать его действия, и, возможно, не зря — внезапно произошел небольшой сбой, и спеленатое мягкой мембраной тело пленника выгнулось от боли.
— Простите, владыка, — побледнел маг жизни, судорожно размахивая руками над шаром контроля.
— Нечего страшного, но будь внимателен — не хотелось бы потерять такой прекрасный экземпляр. — Сегодня эрл клана Озерной Лилии был великодушен. В Светлом Мире разразилась неслыханная буря страстей, а в мутной воде можно неплохо поохотиться, и это поднимало настроение эрла.
— Я постараюсь, владыка. — Голос мага начал дрожать.
— Не спеши и не дергайся, будет неприятно потерять такой хороший образец. Из него получится неплохой убийца и охотник на зверей. — Неожиданная мысль озарила голову эрла, и он улыбнулся. — Нам не удалось принести в этот мир «ужас ночи» Темного Мира. Но мы создадим нового. Да, решено, я назову его сашатом. И пусть этот зверь стал причиной нашей ошибки при охоте на аданаила, он еще послужит нашим интересам.
Рядом неслышной тенью возникли сестры.
— Что там? — спросил эрл, не поворачивая головы.
— Аил безумствует: они потеряли след аданаила.
— Но вы-то, надеюсь, не упустили его?
— Прости, владыка, — тихо пискнула Эрана, а ее сестра вообще сжалась в комок, боясь даже дышать.
— Как?! Вы же «видящие»! — взорвался эрл, но, видя, что сестры онемели от страха, снизил тон: — Говорите.
— Господин, мы не знаем, он просто пропал еще на подходах к границе.
— Хорошо. — Лассарину все же удалось восстановить контроль над собой. Ему, конечно, хотелось заполучить аданаила, но даже если эта тварь останется на свободе, это будет тоже хорошо. Эрл любил хаос. — Ступайте.
Отправив сестер, Лассарин повернулся к ворочающемуся кокону и напряженному магу. Все шло своим чередом, и эксперимент по созданию из зверя более совершенного существа переходил в стабильную фазу.
— Работай, — кивнул эрл и вышел из лабораторного грота.
Нахлынувшие после прихода сестер мысли увлекли его в заветный кабинет и даже дальше. Мысленная команда свернула полупрозрачный тоннель входа и дала импульс для прокладки нового прохода. Аморфные тела медуз стремительно замелькали в воде, создавая прозрачную трубу, ведущую в глубину грота, в самую темную часть, в логово краена.
Лассарин уверял короля, что слабо контролирует монстра, но это было не так. Конечно, порой ужас Темных Вод взбрыкивал, но еще ни одно животное, будь оно магическим или созданным самой природой, не могло противиться Лассарину, чья сила и даже возраст превышали жизненный опыт официального наставника магов жизни. Лассарин прожил очень долгую жизнь, он уже не помнил, когда именно родился юный эльф с этим именем.
Впрочем, сейчас он уже не был эльфом — он стал чем-то большим. Лассарин тысячелетиями создавал собственное тело, меняя его и совершенствуя. Даже по меркам извращенных магов жизни он был не меньшим монстром, чем краен, возможно, именно поэтому они так близки — нечто большее, чем эльф, и нечто большее, чем ужас.
Лассарин прошел по тоннелю в глубь грота. Вдоль трубы прохода мелькнуло огромное тело, огибая его по кругу, но эрлу сейчас было не до игр с любимцем, он хотел освежить память. Память — это единственное, над чем был не властен один из самых великих магов. Однажды он даже рискнул обратиться за помощью к Олориуну, но наставник магов разума, знания и опыт которого Лассарин ставил наравне со своими, не смог ничего поделать. Эрл терял самое дорогое — воспоминания. Может быть, именно поэтому он и сохранил тот заветный листок. Великий каллиграф, создавший «Песнь времен», посвятил аданаилам целых два листа своей книги. Один из них сокрыли, а второй изъял Лассарин. Да, уже тогда он имел достаточно власти, чтобы сделать это. Прошли тысячелетия, власть менялась, Лассарин ушел в тень, теряя воспоминания, но чувство того страха осталось с ним.