Убийца для Пономаря
Шрифт:
Эффектное появление Дарофеева из канализационного люка прямо перед кучкой старушек у подъезда какого-то дома, вызвало настоящую панику среди мирного, но бойкого престарелого населения. Приняв грязнющего Игоря Сергеевича за черта, бабушки истово начали крестить целителя, а когда это не помогло, из люка вылетели еще два отпрыска сатанинской породы, ударились в бегство.
Пономарь хотел было догнать, объяснить что к чему, но вовремя сообразил, что сердца старушек могут не вынести прямого общения с тем, кого они считали дьявольской силой, и напуганные бабушки запросто
До автомобиля пришлось топать около двух кварталов, поддерживая Корня, едва переставляющего во сне ноги, между Дарофеевым и Сергеем Владимировичем. Вслед им неслись крики общественно активного населения, осуждающего назюзюкавшихся и извозившихся в грязи алкашей. Но это было лучше, чем погоня гэрэушников.
Изотова пришлось подбросить до его квартиры, появляться в таком виде на Лубянке было противопоказано. Поэтому Пономарь вынужден был сделать крюк и заехать в Измайлово, где на одной из Парковых улиц и жил майор.
После этого ничего уже не мешало Игорю Сергеевичу вернуться в Люберцы.
Открывая ворота генеральской дачи и въезжая в подземный гараж, Дарофеев почувствовал, что Роза-Света дома не одна. Ее компаньоном по одиночеству оказался тот самый журналист, которому целителю вчера пришлось прочищать мозги.
Настроение у господина Поддубного было игривым и Пономарь невольно прочитал его мысль спрятаться, а потом выскочить, как Пушкин на Тургенева. Еще было ясно, что Илья принес какую-то хорошую новость.
Втащив из гаража в дом по довольно-таки крутым ступенькам недвижимого Корня, Игорь Сергеевич сразу громко спросил у вышедшей ему навстречу девушки:
– А где наш гость? Что за новости он принес?
– Я же говорила, что не выйдет! – Крикнула Роза-Света и, заметив в каком виде пришел целитель, приказала, – Немедленно раздеваться и в душ!
Из комнат показался смущенный журналист. Дарофеев, видя, что парня разрывает от нетерпения, вежливо, но сухо с ним поздоровался. Новости, какие бы они ни были, могли подождать, а вот Корень ждать не мог. Его состояние ухудшалось с каждым часом.
Стянув с мафиози брюки, единственную оставшуюся на нем одежду, Пономарь затащил тяжелое тело на один из диванов, стоящих в общей зале дома. Оценив физическое состояние Репнева, Игорь Сергеевич решил, что четверть часа он сможет подождать, и пошел, под прицелом двух пар недоумевающих глаз, мыться.
Если Роза-Света и знала Николая Андреевича, по его приезду в Хумск, то лицо Репнева Илье показалось лишь смутно знакомым. Присмотревшись же, Поддубный определил в избитом до полусмерти мужчине одного из депутатов Московской Городской Думы. Ясно было, что целитель не просто так подобрал депутата на улице, а попал вместе с ним в какую-то переделку, из которой сам Игорь Сергеевич вышел, на первый взгляд, невредимым, а вот его другу явно не повезло. И, если верить репутации Дарофеева, то теперь ему, бывшему корреспонденту Поддубному, выпадет возможность поприсутствовать при ритуале излечения.
Репнев слабо застонал и одновременно в зале возник сам Пономарь. Он смыл с себя всю грязь и теперь выглядел по-молодому
– Ваша новость может потерпеть еще минут двадцать? – Гораздо более приветливо, чем при встрече спросил Игорь Сергеевич.
– Вполне. – Пожал плечами парень.
– Условие одно: пока я лечу – с кресла не вставать, по комнате не бегать...
– Курить?
– Можно. – Милостиво разрешил Дарофеев.
Розе-Свете тоже было полезно посмотреть, может чего и воспримет, и целитель оставил и девушку. Теперь можно было начинать сам сеанс.
Внешне это не производило никакого эффекта. Ну, сидит человек, глаза закрыты, дыхание ровное, но очень медленное, руками не машет, лишь иногда кривит рот, словно от надоедливой, неприятной боли. Но вот пациент... За ним стоило понаблюдать пристальнее. Этим и занялся несколько разочарованный Поддубный.
Вроде бы не происходило ничего, но лежащий на кушетке депутат на глазах стал меняться. Уходили, на глазах рассасывались кровоподтеки, распухшее от ударов лицо приобретало прежние очертания, затягивались сочащиеся сукровицей ссадины. Бледность, видимую даже сквозь слой грязи, сменил легкий румянец. Пациент глубоко вздохнул и вытянулся во весь рост. Дарофеев не шелохнулся.
Илья после двух затяжек загасил прикуренную было сигарету, несмотря на разрешение, охота курить как-то сама пропала. А в воздухе разлилось молчание. Но не то тягостное, которое бывает, когда при встрече старых знакомых ни один не знает что сказать товарищу, которого не видел добрый десяток лет, другое. Илья попытался найти зримый образ и вспомнил вдруг, как однажды при нем в Дубне запускали какую-то новую установку. Там было такое же, ожидающее, немного волнительное, молчание. Как перед родами...
Едва успев порадоваться колоритному образу, Поддубный заметил, что целитель уже открыл глаза и смотрит то на него, то на Свету.
– Родил. – Вдруг сказал Игорь Сергеевич. – Второй раз его родил...
Корень лежал, как и раньше, но сейчас, после сеанса, вместо измочаленной развалины на кушетке тихо посапывал вполне здоровый, во всяком случае, насколько можно было судить по внешнему виду, мужик.
– Как? – Спросил Пономарь и ехидно прищурился. – Не производит впечатления моя работа?
– Нет. – Откровенно вымолвил Илья.
– Ждал, что я буду шаманить?
– Да. – Кивнул Поддубный. – А он теперь как? И вообще, что с ним было?
– Теперь он хорошо, – Со вздохом ответил целитель. – А было у него... Разрыв селезенки, разрыв тонкого кишечника, обширная гематома печени, травматическое отделение надпочечника, еще несколько мелочей и три сломанных ребра.
– Но... – Промямлил Илья. – После такого...
– Не живут? – Закончил за журналиста Игорь Сергеевич. – У меня, как видишь, живут... Да, ты хочешь узнать, не соврал ли я? Перечисляя такое-то?..