Убийца Эльфов
Шрифт:
— А ты хитер, — хмыкнул Эргтал. — Не думал, что найдешь способ барона наказать. Что ему сделаешь, если он перед тобой за то вино сразу же извиняться начал? Теперь это над ним все смеются, а так над тобой бы в спину смеялись. И над графом тоже.
— Но врага ты нажил, — добавил бастард.
— Плевать, — ответил я.
Далее совершенно неожиданно мы разговорились, проболтав о том о сем, в основном сравнивая Оркланд и Мертвые земли с Аргайлом, часа полтора. Эльф вступал в разговор редко, но не забывал периодически окидывать меня оценивающим взглядом, отслеживая мои реакции. Видимой неприязни
На следующее утро мы с эльфом стояли пред светлыми очами монарха и доводили свои версии происшедшего. К чести эльфа, он не только не лгал, но и не говорил полуправды, препарируя события вечера. Честно говоря, я это делать умел, но не видел необходимости. Так что версии практически полностью совпали.
Король задумался и спросил:
— Примирение сторон возможно?
Оглянувшись на эльфа, первым ответил я:
— Извинения светлорожденного здесь и сейчас. Прилюдно. В этом случае на поединке не настаиваю.
Эльф задумался и медленно, подбирая каждое слово, начал говорить:
— К моему стыду, я не знал участия благородного в судьбе моей невесты и леди Бренны и его им помощи. Поэтому был несколько несдержан, узнав, что к ним направляется орк из клана, что держал их в плену. Что же касается поединка, то я к нему готов, если благородный орк этого желает.
Вот ублюдок. Промыли голову за ночь? Или сам успокоился? А мне что делать? Вон делегация, включая Рангвальда, какие рожи корчит. Но тут все понятно. Будем дипломатами. И это, кстати, не извинения — это признание неправоты в конфликте. Не более. Что я и озвучил:
— Благородный светлорожденный был неправ и признал это. Но, к сожалению, я не услышал от него извинений за его слова. Как только он их принесет, я готов пожать ему руку. — А теперь ты как отреагируешь, козлина? В словесный футбол решил поиграть и заставить меня первым пойти на отказ от силового решения конфликта? Хрен тебе. Это уже другой уровень. Хотя если извинится — никаких проблем, конфликт будет исчерпан, и плевать на нашу зеленую делегацию. Сейчас прецедент мирного решения конфликта, думаю, важнее еще одного эльфийского трупа, да и я могу поединка не пережить. На кой так глупо рисковать без нужды? Здравые орки меня поддержат, а на дур плевать с высокой колокольни.
Ха. Я правильно поступил. Гордости у него оказалось слишком много. Или боялся уронить себя в глазах ушастого общества, публично покаявшись перед орком. Вероятно, второе. Тут все понятно, пожалуй, я бы на его месте действовал так же. Но то, что он попытался свести конфликт к нулю, говорит о нем хорошо. Интересно, уже знает про наши крики на балконе или нет? Пожалуй, нет, иначе бы вел себя по-другому — тут не у всякого нервишки выдержат, а он эльф несколько не уравновешенный. Но Эл в нем, похоже, не ошиблась. Вероятно, мне его будет жалко, коли прибью в поединке. Потом, после того как прикончу. Умирать самому не хочется, поэтому сию возможность отметем.
— Не вижу причин извиняться перед орком, чьи родные захватывают в плен женщин и детей, возвращая их за выкуп, не зная причин его поступков, — пожал плечами эльф.
А вот и демагогия пошла. Покажите мне того из мужиков, кто в этом зале хоть раз киднепингом не промышлял! Правда, не обязательно касаясь только одних детей.
Губы короля тронула усмешка, он оглядел нас и огласил свое решение:
— Понимаете же, что причина для поединка ничтожна? Никто своего решения не изменил? — Подождал, ожидая ответа и оглядывая нас. И продолжил неожиданно равнодушным голосом: — Если стороны примирения не хотят… Да будет так. Поединок разрешаю, такова моя воля… Ваши жизни — вам виднее.
Мы рассыпались в славословиях благодарности. Тот махнул рукой, останавливая словесный понос:
— Мне ваши поединки надоели. Были бы причины серьезными, а то как однощитовая нищета — по любому поводу норовите за оружие схватиться. Но вы такой нищетой не являетесь, поэтому предупреждаю сразу. Коли кто-то сочтет себя слишком умным и преступит законы и условия поединка — попадет на эшафот. Касается всех моих гостей. — Алвин орлиным взглядом оглядел зал. — Кем бы они ни были. Если кто решил рискнуть жизнью, отстаивая свою честь, — это их право. Но если кто-то хочет кого-то убить, нарушая эти законы или прикрываясь ими, — тот попадет на плаху. И никуда более. Такова моя воля.
Сначала я счел этот спич адресованным мне, однако, произнося речугу, король рассматривал не меня, а своих подданных у стен зала приемов. Я поежился. Судя по рассказу Ирхада, госбезопасность тут не дремлет, и как бы не прошел слушок о некоем хитром дворянине, что решил спровоцировать орка на поединок, предварительно вымазав оружие ядом, например. Чтобы, так сказать, поднять свои шансы.
Моя популярность среди членов посольства и их воинов весьма и весьма выросла. Гаук, правда, неумело скрывал неудовольствие, и его прихлебатели тоже, но на это мне было наплевать.
Ирхад условился о поединке прямо в королевском парке острова. После полудня.
Зрителей собралось сравнительно немного, но на качество любопытствующей общественности жаловаться не приходилось. Надо сказать, что за минимальное количество любопытных надо благодарить Ирхада, что привлек королевскую гвардию отсеивать недостаточно родовитых фанатов.
Собралось человек, эльфов и даже гномов примерно сто пятьдесят. Естественно, включая обеих подружек. Наши собрались все, эльфы, вероятно, тоже — их оказалось неожиданно много, включая нескольких неизвестных мне баб, из них две с подозрительно знакомыми татуировками вокруг глаз.
Со стороны эльфа секундантом выступал какой-то пожилой барон, с явной примесью эльфийской крови. Ирхад, как старший по статусу, зачитал условия поединка, предварительно вместе с бароном проверив оружие обоих.
Условия были, в общем, обычными.
Любой из нас имел право сдаться, бросив оружие и подняв руки вверх либо оповестив о сдаче словесно. Попытка, передумав, напасть после объявления о сдаче обещалась расцениваться секундантами как попытка убийства безоружного. С наказанием в виде топора на плахе.