Убийца Эльфов
Шрифт:
Сказал. Сразу же, как увидел. Увидеть оказалось несложно: все ярлы находились в Брандборге, решая вопросы большой политики. Парни, видимо, поступили аналогично.
Дед спокойно выслушал, так же спокойно подошел и не менее спокойно крепко обнял внучка, второй рукой потрепав по голове. Потом мы сели за стол и поговорили. Обо всем, что произошло. В своих действиях он явно не раскаивался, да я и не ожидал этого, поэтому истерик не устраивал, а выложил всю добытую информацию вкупе с некоторыми выводами. Потом он
На нас действительно надвигалась большая война. Даже неправильно. Война уже началась. И имела все шансы стать второй мировой. По счету этого мира.
Эльф перед прибытием сильно нервничал — настолько сильно, что его постоянная невозмутимость давала сбой сразу же, как он задумывался, будучи не занят делом. Самая скверная ситуация для самого храброго человека или в данном случае эльфа: он не знает, что с ним будет. Причем выбора только два — либо он умрет, либо неплохо устроится в жизни. И от него мало что зависит. От нас, впрочем, тоже. Причем самое скверное, что он чужой, никого из нас никто не поймет, если его прикончат с минимальным соблюдением законодательства или традиций, а мы попытаемся за него отомстить. Что я сделаю Сигурду, если он ткнет Эргтала копьем в живот при встрече вместо приветствия? Да ничего. Похороню разве, с почестями.
Впрочем, парню повезло: присматривать за ним, чтобы не попал в непонятку, внимательно пришлось только до первого пира — в честь нашего прибытия. Где ему сам конунг отрезал кусман от поросенка и вместе с шикарным кубком, полным не менее шикарного вина, отправил угоститься. Кстати, очень немалая честь. Все отправленное, включая посуду, стало его первой в Оркланде собственностью. К моему удивлению, поступок конунга поддержали все ярлы, включая деда. Учитывая, что мы, как герои, сидели все вместе за отдельным столом, это был повод расслабиться, причем всем в зале. Эльф выжрал все вино и настолько ощутимо расслабился, что через полчаса уже уплыл в голубые дали — пришлось уносить дружинникам. Мы тоже могли вздохнуть спокойно: теперь он мог опасаться только отравления или, скорее, организации несчастного случая. Все остальные права — по крайней мере гостя — на него распространялись.
Правда, перед этим мне пришлось напрячься, скинув на палантир придворного колдуна воспоминания о резне во дворце, которые он пирующим успешно и продемонстрировал. Палантиры, оказывается, были весьма и весьма разными по объему записываемой информации, да и внешне сильно отличались. Подумалось, что не факт, будто отсутствуют вещи, способные воспроизводить и звук. Активная деятельность эльфа в деле убивания себе подобных не прошла незамеченной в записи. Верность погибшему другу оценили все, включая заложников, тоже присутствующих на пиру. Впрочем, мы все в этом плане смотрелись весьма выгодно — особенно я: изображались-то мои воспоминания. Так что кровища, пускаемая мной, вызывала в зале множество одобрительных криков.
Сигурд появился на пятые сутки, как раз на церемонию награждения. Всей нашей бражке собрались вручать Кровавые Браслеты, причем, что удивительно, не забыв и эльфа. Бедняга, вероятно, умудрился попасть в жернова большой политики и точно попал в цепкие руки пропаганды.
Старый хрен пришелся кстати: его советы очень помогли не продешевить при продаже «купца» и прочей добычи, а копье помогло спасти эльфу жизнь, когда его чуть было не потыкали шилами два каких-то человека в одежде обычных рабов. Взятый живым отдал концы практически сразу же, как его связали. Похоже было на закладку, остановившую сердце. Расходный материал, по всей вероятности — видимо, обычные рабы. А найденный хозяин явно будет ни при чем. Грубо, но обработать незащищенный разум смогу даже я — видимо, сумею и заставить убить кого-либо, если подопытный испытывает к нему неприязнь. Несмотря на спасение собственной жизни, с явной осторожностью, если не страхом, относиться к действительности эльф не перестал.
После вручения наград я засобирался домой. Эргтал выбрал остаться с посольством — видимо, правильно сделал. После продажи трофейного имущества и раздела хабара пленных забрал Хадд, парней в столице тоже ничего ни держало. Осталось только вместе напиться напоследок и договориться о связи. О войне были в курсе все, поэтому высказанное в процессе пьянки предложение скооперироваться и замутить какое совместное предприятие в этом плане не вызвало разногласий.
Встречая меня на пирсе, Эрика плакала навзрыд.
ЭПИЛОГ
Сбор ополчения объявили следующей весной. Я забил даже идти на тинг — все эти войнушки в настоящий момент интересовали меня мало: уж больно много накопилось проблем в хозяйстве, вдобавок у Эрики подозрительно долго не было месячных. Хотя меня она в курс ставить не торопилась, наивная.
Однако общественность, увы, меня не забыла. В гробу я видел такую честь: народ возжелал непременно встать под мое начало на моем корабле. Дед сочился удовольствием, как кот, соперников по авторитету в роду у него не осталось, а я рисковал оказаться самым молодым хевдингом в ополчении за последние лет триста, а то и более. Друзья-приятели, твари, пропиарили неслабо.
Дед, который ярл, тоже не забыл, тонко намекнув о желании видеть под знаменами, так сказать. Разумеется, совершенно добровольном, без всякого давления. Эрика, извините, скорешилась с его дочерьми так, что не разольешь, и приходилось и наносить визиты, и принимать подруг достаточно часто, поэтому попадался на глаза я ему не реже.
Что мне осталось? Только брать ситуацию под контроль. В свете вновь открывшихся обстоятельств мне одинаково неинтересны ни героическая гибель на поле боя, ни пара лет войны где-то за морями. Поэтому пришлось писать письма и обрабатывать ярла некоторыми идеями. Ответы пришли достаточно быстро, отказавшихся не было.
Вот и все. Выбор сделан.