Убийца из города абрикосов. Незнакомая Турция – о чем молчат путеводители
Шрифт:
Мемед
Коммунистической партии Турции Назым вверял не только сына, но и четвертую часть авторских прав на свои произведения. Остальные
33
Пер. Р. Фиша.
На похоронах Мемед стойко выносил многочасовые речи. И лишь когда его попросили поцеловать отца, прежде чем захлопнется крышка гроба, он разрыдался.
На протяжении пяти лет Мемед с матерью регулярно участвовали в вечерах памяти отца, то в Клубе международной прессы и книги, то в Доме писателей.
В 1968 году они вместе уехали в Париж. Мемед стал художником. В начале 1980-х их навестила Барбара Лабенцкая, старшая дочь Готы:
— Мюневвер жила скромно. Я неразговорчива, она тоже не любит изливать душу, поэтому разговор не клеился. И лишь когда пришел Мемед, я вздохнула свободней. Потом мы ехали в метро, и он все время спрашивал: “Я хорошо помню польский? Мокотовский акцент никуда не делся?” Я понятия не имела, что такое мокотовский акцент, но не хотела его огорчать и покорно поддакивала.
В 1996 году умерла Мюневвер Божецкая.
В 2002 году Мемед Хикмет Божецкий подал прошение о возвращении ему турецкого подданства. И получил положительный ответ. Сегодня он живет между Стамбулом и Парижем. С большей частью семьи он в ссоре. Они не понимают, почему он не желает рассказывать о своем великом отце.
Мне очень хотелось встретиться с Мемедом. Я нашел его турецких и парижских знакомых. Разыскал двух польских приятелей, утверждающих, что они до сих пор поддерживают с ним контакт. Добрался до его сводной сестры Ренан, которая вместе с ним провела первые годы в Польше, а сегодня живет в Стамбуле.
Все впустую. Друзья даже слушать не хотели мои просьбы о встрече с Мемедом. Их воспоминания каждые несколько минут прерывались репликами: “Это не для печати и это не для печати”. Через несколько дней — может быть, после беседы с Мемедом — они запретили мне цитировать наши разговоры.
Ренан вначале пригласила на ужин. Но в последнюю минуту извинилась и отменила встречу.
Стоило мне хоть немного приблизиться к Мемеду, как я наталкивался на непробиваемую стену, которой он отгородился от журналистов. Словно одна лишь мысль, что придется говорить об отце, причиняла ему огромную боль. Словно слишком много было в его молодости всех этих утренников, праздников, встреч в Клубе международной прессы и книги и отцовских обожателей. Словно он хотел вычеркнуть из памяти то, что он — сын Назыма Хикмета, великого поэта, коммуниста, человека, не боявшегося ни тюрьмы, ни Сталина, человека, раздававшего деньги направо и налево, но так и не сумевшего стать хорошим мужем и отцом.
Вера
Через неделю после смерти Хикмета в его пиджаке было найдено стихотворение “Вере”:
— Поспеши ко мне, — велела. — Посмеши меня, — велела. — Полюби меня, — велела. — Погуби себя, — велела. Поспешил. Посмешил. Полюбил. Погубил [34] .Пару лет спустя турецкое правительство сняло запрет на его творчество. Его стихи наконец были изданы на берегах Босфора. Началась хикметомания — невероятный
34
Пер. А. Ибрагимова.
В 2008 году, в сотую годовщину со дня рождения поэта, известный турецкий композитор написал в его честь ораторию. Любая книжка с его именем на обложке продается многотысячными тиражами. Как и диски с музыкой к его стихам. В “Фейсбуке” существует несколько десятков его фан-клубов. В Стамбуле открыт музей. Больше дюжины независимых комитетов добиваются разрешения на возведение памятника.
В начале 2009 года, через сорок шесть лет после смерти Хикмета, турецкое правительство реабилитировало его и вернуло ему гражданство. Многочисленные комитеты добиваются переноса его останков в Турцию. У них серьезный аргумент: Назым тосковал по родине и в стихах писал, что хочет быть похороненным в Турции.
Но их действия обречены на неудачу. Решение должны поддержать ближайшие родственники. А единственный сын поэта — через своего адвоката — сообщил, что отец должен остаться в Москве.
Мечта Синана
Я не люблю нанимать проводников.
Как правило, они знают не больше того, что я и сам могу прочитать в путеводителе Lonely Planet. Скажешь такому: “Отведи меня в какое-нибудь необычное место”, — а он ведет в первую попавшуюся мечеть: вот, мол, смотри, какая необычная.
Кандидат в проводники должен меня по-настоящему ошеломить, чтобы мне захотелось тратить на него свое время и деньги.
Проводник в Эдирне, древней столице османов, был похож на подрабатывающего бедного учителя. Он показывал мне жемчужину османской архитектуры — восхитительную многоуровневую мечеть Селимие. На нем были мятые штаны, старомодный свитер и очки в роговой оправе. Казалось, передо мной типичный зануда, но он сразу же меня удивил. Вместо предсказуемого зачина “Я расскажу тебе о самой большой мечети в Турции” он произнес: “Я расскажу тебе о самой большой мечте зодчего Синана”.
Я весь обратился в слух.
— Такой архитектор, как Синан, рождается раз в тысячу лет. Синана называют турецким Микеланджело, но Микеланджело ему и в подметки не годился. Его счастье, что он родился на Западе, а Синан на берегах Босфора. Турку и сегодня сложно пробить себе дорогу за границей, — с грустью говорит проводник в мятых штанах. В подтверждение своих слов он показывает мне дивное, выложенное изразцами ложе султана. — Отец Синана зарабатывал на жизнь изготовлением надгробий. Он был христианином. Поэтому юношей Синан попал в корпус янычар, чудо-солдат, набираемых из сыновей неверных.
В Стамбуле быстро выяснилось, что он чрезвычайно талантлив. Синан стал командующим нижнего, а затем и высшего чина. Но еще быстрее выяснилось, что лучше всего ему удается строительство.
Судя по всему, уже тогда Синан был невероятно амбициозен. Амбиции грызли его изнутри, словно черви.
Первым серьезным творением Синана стал Хасеки Хюррем, хаммам для жены Сулеймана Великолепного [35] . Жену султана звали Хюррем, но вы зовете ее Роксолана. Она была пленницей из Польши, вроде бы дочерью украинского священника, и славилась своей красотой. Сулейман влюбился в нее по уши.
35
Сулейман I Великолепный (1494–1566) — десятый султан Османской империи, правил с 1520 года, халиф с 1538.