Убийца, мой приятель (сборник)
Шрифт:
Под заголовком «Бракосочетания» значилось: «10 сентября 18… года я, Томас Ферн, холостяк, в приходской церкви Бэйтауна сочетался браком с девушкой Мэри Секстон. Пусть долгие годы жизни не заставят нас пожалеть о содеянном!»
Я взял листок рождений. И тут была одна только запись: «В этот день, 9 августа 18… года, я, Томас Ферн, с радостью свидетельствую о появлении на свет дочери. Имя её – Люси».
Это произошло через одиннадцать лет после женитьбы. Я захлопнул Библию. Простые и практичные заметки были вполне в духе моего весёлого хозяина. Вновь ощутив некоторое облегчение, я подумал, что неплохо было бы проверить,
Выйдя из гостиной, я в низком коридорчике столкнулся с первым своим здешним знакомым – конюхом. Он бежал через весь дом к парадному входу и решил, видимо, проскочить сквозь меня, как если бы я был привидением – во всяком случае, препятствием эфирной природы.
– Точное попадание, сэр, – прокряхтел конюх, потирая лоб в точке соприкосновения с моей головой.
– Поразительная меткость, – в тон ему ответил я, стараясь ничем не испортить возникшей вдруг атмосферы поистине братского дружелюбия.
– Этот чёртов козёл опять убежал, сэр, и я…
– Решил убежать вслед за ним, – подхватил я понятливо. – Так ведь и молодец! Пора бы уж мне привыкнуть к тому, что всё в этом доме сопротивляется естественным законам природы. Могу я чем-то тебе помочь?
– Да вот, знаете ли, на дворе буря разыгралась, – заметил конюх, быстро погружаясь в знакомое мне философическое настроение, – а козёл этот – наш вечный странник. Трудно сыскать ему равного по любви к прогулкам. – Он понизил голос до выразительного шёпота. – Эта тварь одержима нечистой силой, сэр, уж можете мне поверить!
– Да что ты говоришь? – удивился я, принимая вид человека, поражённого ужасным открытием.
– Факт, сэр! С тех пор, как… Э, да нет: если переступлю порог с мыслями о привидениях, точно не доберусь до пруда Дичли.
– Если козёл у вас действительно такой уж завзятый путешественник, каким ты его расписываешь, то почему бы не предоставить ему возможность найти дорогу назад самостоятельно?
– Храни вас Бог, сэр, за такую наивность. Миссис ни на минуту не успокоится, пока этот козёл бродит на стороне. С тех пор, как…
Он вновь осёкся на полуслове.
– Итак, с тех пор, как… – Я ободряюще кивнул.
– Ну нет, ни слова больше! – вскричал конюх, с неожиданной решимостью застёгивая ворот. – Не самое подходящее воспоминание для тёмной ночи. Не хотите ли прогуляться, сэр? Полагаю, он не успел ещё добраться до пруда Дичли. Козёл, а вот ведь как к воде его тянет – что твою водяную крысу.
– И как далеко отсюда этот пруд? – спросил я, будучи в некотором сомнении.
– Не более двух миль, сэр. Обратный путь, думаю, будет длиннее, поскольку эту тварь придётся тащить насильно. Когда видишь козла, упирающегося в землю всеми четырьмя копытами, невольно приходит в голову мысль: и на кой чёрт ему их столько?
– И что же, хозяйка отправила тебя за козлом в такую бурю?
– Тсс! Мы никогда не признаемся ей в том, что козёл потерялся, – до тех пор, пока его не разыщем. Иначе мадам тут же окажется в том неопределённом состоянии, что между обмороком и истерикой. Ну так я мигом его настигну, а вы, сэр, ежели опасаетесь, что шляпа поутратит свой блеск, оставайтесь, пожалуй, здесь, ибо тучи водой брызжут, что твои пузыри, – аж посинели от натуги.
Последний довод показался мне достаточно
Что ж, оставалось только выследить хозяйку этого славного заведения. Если она окажется личностью столь же диковинной, как и прочие его обитатели, можно будет считать, что квартет удался на славу. Кроме того, в доме должен был находиться ещё и ребёнок, а где же и быть ему ещё, как не подле матери? Я проследовал по кривому коридорчику, соединявшему чёрный ход с парадным, очень внимательно глядя перед собой – на случай, если Вертлявого отправят куда-нибудь со спешным поручением и ему также удастся «точное попадание», по меткому выражению конюха.
Тускло освещённый коридор явно рассчитан был на завсегдатая, изучившего тут каждую половицу: неудивительно, что я дважды споткнулся в самых тёмных его углах. Но впереди слышались голоса, и на пол из приоткрытой двери падала полоска света, источником которого, судя по характерным красноватым сполохам, был камин. Голоса, словно выплывавшие во мрак по световой дорожке, звучали дуэтом: в нежную женскую трель неуклюже вписывался мужской бас.
Я продвигался вперёд осторожно, но не воровски: когда не уверен в том, какой приём тебя ожидает, всегда лучше топать погромче. Судя по тому, что голоса вдруг смолкли, мои ботинки сделали своё дело. Я прошёл ещё немного, распахнул полуоткрытую дверь и оказался лицом к лицу с супругой хозяина и Вертлявым.
Последний подвергался допросу: выражение его лица свидетельствовало об отчаянной попытке вспомнить что-то важное. Моё появление слуга воспринял с нескрываемой радостью, – во всяком случае, на дверь он бросил такой взгляд, каким грабитель благодарит табличку с надписью «чёрный ход», за которой его ждёт оживлённая городская улица. Женщина поднялась, а я весьма бесцеремонно переступил порог.
Стучать я не стал вполне осознанно, и всё же одной только решимости оказалось мало, чтобы подавить ощущение вдруг возникшей неловкости. Смущение моё лишь возросло после того, как я взглянул на хозяйку внимательнее. Вместо дородной дамы свойских манер с цветущей физиономией передо мной предстала женщина, которая в любом обществе была вправе рассчитывать на самое уважительное отношение. Спокойствие и решительность, чувство собственного достоинства, светившееся в каждой черте её смугловатого лица, производили достаточно сильное впечатление. Моё умышленно невежливое вторжение вряд ли могло теперь быть оправдано смягчающими обстоятельствами: присутствие в комнате такой женщины делало мою фамильярность совершенно неприличной.