Убийца, мой приятель (сборник)
Шрифт:
– Я не смогу снова прийти раньше субботы, – сказал он.
– Мы рады видеть вас в любой день, мистер Мейсон.
– Я надеюсь получить ваш ответ в субботу.
– Ах, но я не могу ничего обещать вам заранее.
– Разумеется, но ведь надеяться вы мне позволите?
– Ну, этого вам никто не может запретить, – ответила девушка со смешком в голосе; теперь, когда она убедилась в прочности своей власти над этим поклонником, она в значительной мере утратила прежнюю робость и держалась с ним почти так же свободно, как и с Адамом Уилсоном. Она стояла у двери, прислонясь к косяку. Вьющиеся побеги жимолости обрамляли её лёгкую, стройную фигурку. Огромный багрово-красный солнечный диск уже опустился на
В маленьком палисаднике перед домом слышалось гудение пчёл. Припозднившаяся дневная или ранняя ночная бабочка лениво порхала над цветочной клумбой. И ещё тысячи и тысячи крохотных существ жужжали и звенели вокруг, каждое занятое устройством собственной судьбы и почитающее себя, вне всякого сомнения, центром мироздания. Впрочем, то же самое можно было отнести и к присутствующей здесь девушке. Правда, комару отмерено природой всего несколько дней, а человеку – долгие годы, но это не мешало каждому из них радоваться жизни в тот тёплый летний вечер. На посыпанную гравием дорожку выполз большой жук и целенаправленно побежал куда-то, стремительно перебирая всеми шестью ногами. Жук то и дело спотыкался, наталкивался на препятствия, падал, но каждый раз поднимался вновь, встряхивался и спешил дальше к ему одному ведомой цели в дебрях травяных джунглей. Летучая мышь, неслышно трепеща крыльями, вылетела откуда-то из-за дерева. Лёгкий ночной ветерок окутал свежим дыханием склон холма, принеся на своих крыльях слабый солёный привкус холодной морской воды. Долли Фостер поёжилась и собралась уже вернуться в дом, но тут из коридора вышла её мать.
– Билл! – воскликнула она. – Ты чем это здесь занимаешься, негодник?
Девушка присмотрелась и только сейчас заметила присевшего на корточки под буком бесфамильного батрака. Его жёлто-коричневое облачение практически сливалось с корой дерева.
– А ну-ка, убирайся отсюда, да поживей! – продолжала вопить миссис Фостер.
– Что делать надо, хозяйка? – спросил тот, подойдя поближе и покорно склонив голову.
– Ступай поруби солому на сечку в овине.
Билл кивнул и удалился шаркающей походкой – ни дать ни взять комический персонаж в заляпанных грязью башмаках, подвязанных верёвкой штанах и с задубевшей кожей цвета жареного миндаля.
– Так ты, дочка, выходит, выбрала Элиаса, – сказала мать, обнимая девушку за талию. – То-то я углядела в окошко, как он аж присосался губами к твоему цветочку. Ну что тебе сказать? Жаль, конечно, Адама. Человек он хоть и молодой, но вполне самостоятельный и порядочный. Опять же бант синий носит, и денежки у него на книжке в почтовой конторе имеются. Но ведь должен же кто-то страдать, иначе как можем мы очиститься от скверны греха? Ежели к молоку не приложить рук, так и маслица не попробуешь. Сначала надо его снять, потом взболтать, а после взбить в маслобойке. Так же и с людьми Господь поступает, прежде чем принять их в сонм ангелов. Точно как при сбивании масла!
Долли расхохоталась:
– Да, мамочка, только я ещё не выбрала Элиаса. Пока, во всяком случае.
– Нет? Значит, ты предпочитаешь Адама?
– Адаму я тоже не дала ответа.
– Ах, Долли, девочка моя! Ну почему ты не желаешь слушать советов старших? Сколько можно повторять, что с такими выкрутасами ты потеряешь обоих, только и всего.
– Успокойся, мамочка, ничего подобного не произойдёт. Всё в порядке. Но ты ведь должна понимать, как непросто мне приходится.
– Ах ты, господи, да что же мне с тобой делать? Ты же не можешь выйти замуж сразу за обоих – это всё равно что гнаться за двумя зайцами одновременно.
– Ты права, матушка, но у меня есть верный способ не ошибиться в выборе. Видишь эту веточку с цветком?
– Ну и что? Обыкновенный шиповник.
– А как ты думаешь, где я его нашла?
– Где-нибудь на обочине, скорее всего.
– Вот и не угадала! На подоконнике в моей комнате.
– В самом деле? И когда это было?
– Сегодня утром. Я встала в шесть часов, смотрю, он лежит, свеженький, только сорванный. То же самое случилось вчера и позавчера. Каждое утро на подоконнике появляется новый цветок. Ты правильно сказала, матушка, что в нём нет ничего необычного, другое дело, можно ли считать обычным человека, который день за днём находит в себе силы вставать на рассвете и тайком пробираться к моему окну только ради того, чтобы показать девушке, какое место мысли о ней занимают в его сердце?
– Ну и кто ж это?
– Ах, если б я только знала! Думаю, что это Элиас. Ты же знаешь – он поэт, а поэты любят делать подобные приятные сюрпризы.
– И как же ты собираешься узнать точно?
– Утром обязательно узнаю. Кто бы это ни был, утром он явится снова. Вот тогда я точно пойму, за кого мне выходить. Скажи, мамочка, отец перед вашей свадьбой когда-нибудь делал что-то похожее для тебя?
– Как-то не припоминается, доченька. Скажу только, что твой отец всегда был большой любитель поспать.
– Ну ладно, матушка, можешь больше ни о чём не волноваться. Будь уверена, завтра утром я первым делом расскажу тебе, кто приходил.
В тот вечер Долли решила разобраться со всеми мелочами, до которых в большом фермерском хозяйстве не всегда доходят руки, вследствие чего они имеют обыкновение быстро накапливаться. Она отполировала тёмную старомодную мебель в столовой, а затем занялась погребом: расставила по-новому мешки и лари, сосчитала бочонки с сидром, сварила огромный котёл малинового варенья и разлила его по банкам, снабдив каждую бумажным ярлыком с датой. Долго ещё после того, как большой дом со всеми его обитателями погрузился в сон, хлопотала она по хозяйству, добровольно выполняя порой нудную и грязную, но необходимую работу. Когда со всем было покончено, ночь уже шла на убыль, а Долли едва держалась на ногах от усталости. Она прошла на кухню, разожгла почти совсем угасшую плиту и вскипятила чай. С чашкой в руке она вернулась в свою спальню и пристроилась в уголке, мелкими глотками прихлёбывая ароматный напиток и листая старую переплетённую подшивку журнала «В час досуга». Выбранное ею для наблюдения место находилось за оконной занавеской. Отсюда она могла видеть всё, сама оставаясь незамеченной.
За окном забрезжил рассвет, и сразу задул довольно свежий ветер. По окрасившемуся в нежный бледно-голубой цвет небу стремительно неслись гонимые ветром облака. Потоки воздуха то разрывали на части белую кипень облачных масс, то сгоняли рваные клочья обратно в кучу. Белоснежные барашки мчались по небосводу, перегоняя друг дружку и устремляясь нескончаемой чередой с уже зарозовевшего восточного края горизонта в сторону пока ещё остающегося в тени западного. А ветер тем временем разгулялся не на шутку. Со двора доносился пронзительный посвист, то нарастающий чуть ли не до рёва, то понижающийся до едва слышного шелеста. Долли встала и поплотнее укуталась в тёплую шаль. Она не успела ещё усесться обратно на место, как произошло то, чего она дожидалась всю ночь, разом рассеяв все её сомнения.