Убийца на экспорт
Шрифт:
– Йес, – соврал Николай.
– Can you change that God damn tire? I can't turn the nut. (Вы знаете, как поменять это чертово колесо? Я не могу повернуть гайку.)
Николай не понял и половины, но по ее голосу и жесту было ясно, что она просит о помощи. Он выключил двигатель «хонды», встал с мотоцикла и подошел к заднему колесу «вольво». Слава Богу, что эта дурочка не смогла открутить гайки – она пыталась снять колесо машины, даже не поставив ее на домкрат. Хотя домкрат был тут же, в дерматиновом футлярчике. А в багажнике лежала запаска. Николай взял эту запаску и тут же понял, что дело хана, запаска была спущенной.
– Oh, my God! – сказала испанка,
Николай в сомнении покачал головой. Впрочем, если подкачать, то две мили она, наверно, протянет. Зависит от того, какой там прокол. Он подсоединил насос к колесу и стал качать. Через минуту шина напряглась, он нагнулся к ней и послушал. Еле слышное шипение означало, что воздух где-то выходит, но в конце концов две мили можно проехать и на ободе. Он докачал шину до стальной твердости, бросил запаску и инструменты в багажник и сказал женщине:
– Гоу! Ай гоу афте ю. О'кей?
– Oh, thank you! Gracias! Thank you very much! – сказала она, садясь за руль.
«Кажется, я ее трахну сегодня», – весело подумал Николай, катя за «вольво» на мотоцикле и светя фарой на ее левое заднее колесо.
Через минуту, на выезде с надписью «Brige-water», «вольво» свернула с шоссе, миновала несколько темных улиц какого-то спящего городка и – уже на спущенном колесе – въехала на темную и пустую бензозаправочную станцию «Mobil». Тормознув у закрытого гаража, испанка вышла из машины, заперла дверцу и бросила ключ от машины в почтовую прорезь в двери гаража. Потом подошла к Николаю:
– I don't know how to thank you! You are a real gentleman! Now I can walk home. It's just a couple blocks from here. Gracias! (He знаю, как благодарить вас. Вы настоящий джентльмен. Теперь я дойду до дома, это тут рядом, пару кварталов. Спасибо.)
– Сит. Садись, – коротко сказал ей Николай и кивнул на сиденье у себя за спиной.
Испанка посмотрела на сиденье, потом на Николая. В ее глазах были и сомнение, и опаска обидеть своего спасителя. Но Николай молчал, только смотрел ей прямо в глаза.
– Thank you, – тихо сказала она и села на мотоцикл, вынужденно обняв Николая за талию. Даже спиной, сквозь одежду, он почувствовал ее большую и мягкую грудь. И понял, что все будет, – только не надо спешить.
– It's here, – негромко остановила она его действительно через три квартала, возле двадцатиэтажного и темного жилого дома. – Do you want a cap of cafe?
И все действительно было замечательно, буквально как в кино и даже еще лучше. С семнадцатого этажа из окна ее спальни открывался роскошный вид на Бриджуотер и на мост через реку, по которой шли темные баржи с силуэтными огнями. А испанка по имени Кармелиа сидела совершенно голая на широком подоконнике и, забросив ноги Николаю на плечи, тихо стонала в такт его мощным ударам. Рядом с ее голой задницей стоял высокий бокал с ямайским ромом, кока-колой, лимоном и льдом. Ритмично вбивая свое долото в податливую испанскую плоть, Николай периодически дотягивался рукой до бокала и остужал себя этим замечательным коктейлем. Или закуривал «Мальборо». Потом, устав от работы стоя, но не снимая Кармелию с себя, он перенес ее на широченную кровать, лег на спину и предоставил ей полную свободу действий. Судя по фотографии, которая стояла на тумбочке возле ее кровати, ее дочке было не меньше тридцати, и, значит, ей было лет пятьдесят, а то и больше. Но трахалась она с живостью и неистовством кубинской студентки. А на рассвете принесла из ванной банку с вазелином, сама густо смазала им вновь воспрявшую палицу Николая и стала на кровати на четвереньки. «Как поросенок», – мельком подумал Николай.
– But slow, please. Slow… – попросила она.
И тихо застонала, когда он вошел. Да, все было замечательно в эту сквозную майскую ночь, но если говорить о прямом переводе термина «делать любовь», то это был как раз тот самый случай: они оба, и Кармелиа, и Николай, делали секс – механически, как опытные самец и самка. И не друг другу, а скорее каждый – через партнера – себе. Его член был для нее не предметом любви, а инструментом для достижения оргазма, а ее широкая мокрая щель, полная жадной мускулистой силы, и даже ее податливый канал были удобно подвернувшимся сосудом для спуска застоявшейся спермы. Как дюжина таких щелей и задниц в его прошлой жизни в России – не больше.
В семь утра Кармелиа сказала, что ему пора уходить, поскольку ей нужно собираться на работу. Он принял душ, вытерся ее полотенцем с портретом Фиделя Кастро, побрился ее бритвой, сунул «беретту» за пояс так, чтобы Кармелиа не видела, и выпил крепкий кофе, который она за это время сварила. Провожая его голышом до двери, Кармелиа сказала:
– By the way, you are not German. I think you are Hungarian. Right? (Между прочим, ты не немец. Я думаю, ты венгр. Да?)
– Йес, – сказал он и вышел из ее квартиры.
– Gracias, darling! Thank you for everything! – пропела она в дверную щель и закрыла дверь.
«Нет, все-таки есть разница с Россией», – подумал он, нажимая кнопку лифта. Здесь тебя благодарят за секс. И даже не на одном языке, а на двух!
Двери лифта открылись, он вошел в просторную кабину, где уже стояло несколько человек с утренними газетами в руках, спустился вниз, миновал в вестибюле портье и увидел на улице полицейскую машину и «техничку». «Техничка» лебедкой поднимала его мотоцикл. Николай с безучастным видом прошел мимо к автобусной остановке, куда шли и остальные жители дома со своими утренними газетами. Он и не собирался пользоваться этим мотоциклом, у него в кармане были три тысячи долларов, которые пять часов назад он экспроприировал у черного бандита. Да, всего пять часов назад он был ничто – мойщик посуды в корейском ресторане. А теперь он с тягуче-приятной слабостью в ногах и тремя тысячами долларов в кармане доехал автобусом до центра города, остановился возле телефона и набрал сначала цифру «1», потом «617», а потом номер Лэсли. И, не ожидая голоса автотелефонистки, ссыпал в прорезь всю мелочь.
– Thank you, – пискнул автоголос. – You have four minutes. – И тут же пошли гудки. Николай посмотрел на свои часы. Было 7.50 утра, через десять минут Лэсли и Джонни должны выйти из дома.
– Hello! – прозвучал наконец запыхавшийся голос Джонни.
– Гуд морнинг, Джон. Итс ми, Ник. Хау ар ю?
– I'm okay. – Голос мальчика зазвучал сухо. – Do you want to talk to my mam?
Хочет ли он говорить с его мамой?
– Но, Джонни. Тэл хё: ай лав ю вери мач. О'кей?
– Мами! – тут же восторженно закричал Джонни и пересказал матери, что это Ник и что он их очень любит. Потом в трубке прозвучал встревоженный голос Лэсли: