Убийца по прозвищу Англичанин
Шрифт:
Ей слышно было журчание разговора за ее закрытой дверью. Она повернула выключатель в мозгу, и разговор исчез. Сквозь стены проникал слабый гул из наполняющегося верхнего зала. Она мысленно повернула выключатель, и гул исчез. «Только ты и я, моя скрипка. Только ты и я…»
В мыслях ее появился мужчина, которого она видела на фотографиях Габриеля, – убийца по прозвищу Англичанин. Давно уже она перестала верить мужчинам. Она полагала, что предательство отца – та ложь, которую он говорил ей о причинах самоубийства ее матери, – отвратило ее от всех мужчин вообще. Но сегодня вечером она вручила свою жизнь Габриелю Аллону. Ее отец задействовал план, чтобы попытаться искупить совершенные им страшные грехи. И его убили, прежде чем он сумел закончить начатое. Габриелю придется сделать это за него. И Анна будет помогать ему тем единственным способом, какой ей известен, – своей игрой на скрипке. Чудесно. Кокон начал закрываться вокруг нее. И уже не было ни убийцы, ни фотографии ее отца с Адольфом Гитлером, ни Габриеля Аллона. Только она и ее скрипка.
В дверь тихонько постучали. Смычок Анны мгновенно замер.
– Пять минут, мисс Рольфе.
– Спасибо.
Смычок еще раз скользнул по струне. Звук отозвался во всем ее теле. Скрипка жгла ее кожу. Кокон снова замкнулся вокруг нее. Она чувствовала себя совершенно потерянной. Вскоре дверь в комнату отворилась, и она поплыла в верхний зал. Когда она вошла в него, по-видимому, раздались аплодисменты, – она знала это только по опыту, ее чувства не выдавали такой информации. Она не видела публики, она ничего не слышала.
Она наклонила голову и с минуту ждала, прежде чем поднять скрипку к плечу и прижать ее к шее. Затем она положила смычок на струны, помедлила и начала играть.
Габриель установил свой наблюдательный пост под фреской Тинторетто «Искушение Христа». Взгляд его медленно обегал комнату. Человек за человеком, лицо за лицом он просматривал зал в поисках мужчины с фотографии. Если убийца и был там, Габриель его не видел.
Затем он проверил размещение своей команды. Ицхак стоял через зал, напротив Габриеля. В нескольких футах от него, наверху лестницы, стоял Моше. Шимон и Илана бродили в глубине зала, а в нескольких футах справа от Габриеля находился Джонатан – он стоял скрестив руки, опустив подбородок на грудь, хотя черные глаза его смотрели вверх.
Габриель позволил себе на минуту посмотреть на Анну. Она играла «Трель дьявола» без аккомпанемента, как и хотел Тартини. Первая часть завораживала – плыли и издали долетали звуки простой мелодии, намеки на украшения барокко; в это врывались раздражающие стаккато. Аккорд дьявола.
Анна играла закрыв глаза, слегка раскачиваясь, как бы вытягивая звук из инструмента. Она находилась всего в десяти футах от Габриеля, но он понимал, что она потеряна для него. Сейчас она всецело принадлежала музыке, и та нить, которая связывала их, была разрублена.
Он смотрел на нее сейчас как поклонник… или в какой-то мере, подумал он, как реставратор. Он помог ей обнаружить правду о ее отце и примириться с прошлым своей семьи. Урон, который это нанесло ей, еще не исчез, подумал он, но он был скрыт, невидим глазу, как на идеально отреставрированной картине.
Она закончила первую часть предательским хроматическим понижением звука. С минуту была пауза, затем она приступила ко второй части. Коварная и стремительная, эта часть требовала щипков, так что руке Анны приходилось то и дело переходить с первой позиции на пятую и со струны Е на струну Г. А восемнадцатью минутами позже, когда третья часть дошла до финального си минор, публика взорвалась аплодисментами.
Анна опустила скрипку и несколько раз глубоко перевела дыхание. Только тогда она открыла глаза. И поблагодарила за аплодисменты легким поклоном. Если она в какой-то момент посмотрела на Габриеля, он об этом не узнал, потому что в тот момент он стоял спиной к ней и озирал зал в поисках мужчины с револьвером.
39
Венеция
Дождь шел стеной в кампо Сан-Рокко. Плохая погода не приглушила настроения большой толпы, собравшейся после концерта в надежде в последний раз увидеть Анну Рольфе. Атмосфера была наэлектризована. После «Трели дьявола» к Анне присоединилась ее давний аккомпаниатор Надина Розенберг, и они сыграли Сонату № 1 для скрипки и рояля Брамса и «Zigeunerweisen» [33] Пабло Сарасате. Последнюю вещь, исполненную на концерте, – демоническое соло Каприччио № 24 Паганини, публика выслушала стоя.
33
Цыганские напевы (нем.).
Анна Рольфе не знала о том, что на улице ее ждет толпа. В эту минуту она стояла в галерее за сценой с Закарием Кордони и Фионой Ричардсон. Фиона вела оживленный разговор на немецком по своему мобильному телефону. Анна курила хорошо заслуженную «Житан», стараясь спуститься на землю после исполнения. Она все еще держала в руках скрипку. Старушка Гварнери не подвела ее сегодня. И Анне хотелось, чтобы скрипка подольше оставалась с ней.
Габриель стоял в нескольких футах от нее и внимательно на нее смотрел. Их взгляды на секунду скрестились, и Анна улыбнулась. Она молча произнесла «спасибо» и незаметно послала ему воздушный поцелуй. Фиона закончила свой разговор и положила телефон в карман.
– Молва путешествует быстро, моя дорогая. Вам предстоит трудная зима. Париж, Брюссель, Стокгольм и Берлин. И это лишь на первой неделе.
– Я не уверена, что я готова вернуться на карусель, Фиона.
Закария Кордони положил руку ей на плечо:
– Если вы простите мою дерзость, вы, безусловно, к этому готовы. Ваше исполнение сегодня было таким вдохновенным. Вы играли как одержимая.
– Может быть, так оно и есть, – лукаво сказала Анна.
Фиона улыбнулась и посмотрела в сторону Габриеля.
– Вы не хотите ничего сказать нам об этом таинственном французе – красавчике мсье Дюмоне?
– Вообще-то я хотела бы побыть несколько минут одна.
Она пересекла галерею и взяла Габриеля за руку. А Фиона и Кордони смотрели им вслед, пока они шли по коридору в костюмерную. Фиона насупилась:
– Кем бы ни был этот мсье Дюмон, я надеюсь, что он не разобьет ей сердце, как другие. Она как дорогой хрусталь – красива, но легко разбивается. А если этот мерзавец разобьет ей сердце, я убью его.
Анна закрыла дверь в свою костюмерную и повисла в объятиях Габриеля.
– Вы сегодня играли потрясающе.
– Мне бы не справиться без вас.
– Я наблюдал за вами, чтобы обезопасить вас. Это вы родили магию.
– Как бы я хотела отпраздновать это.
– Вы садитесь в самолет и улетаете отсюда, а у меня – работа.
– Он был сегодня тут?
– Убийца?
Она кивнула – голова ее лежала на его груди.
– Не знаю, Анна.
Внезапно обессилев, она опустилась на стул. На кофейном столике перед ней лежал футляр для скрипки Гварнери, она отстегнула замки и подняла крышку. Внутри лежал лист бумаги, сложенный пополам, – на нем было написано: Анне. Она посмотрела на Габриеля.