Убийца по вызову
Шрифт:
– А те, кто вложился в остальные две пятых, остались ни с чем?
– Само собой. Но главного дурака, похоже, разыграл здесь именно я. Поскольку в том отеле доли уже были распределены, а меня, как вы уже, наверное, поняли, интересовал именно последующий выкуп, Проскурин предложил мне вложиться в один из тех, которые, по его словам, сейчас очень активно строятся. Ближайшим по срокам сдачи, опять же с его слов, был отель в Переславле, и он предложил мне оплатить одну пятую именно по нему. Я не поленился, съездил, посмотрел, деньги все же немаленькие. То, что я там увидел, очень даже мне понравилось. Нулевой цикл выведен, кругом штабеля кирпича, подъемные краны, корыта с цементом, каменщики матюками сыпят. В общем, процесс в разгаре. Короче,
– Но с вами он спорить не побоялся? – спросил Гуров.
– А что я ему сделаю? – в сердцах воскликнул Рудецкий. – Я – не из «бывших», и диаспора мне тылы не прикрывает. Я могу действовать только легальными, законными средствами. Киллера не найму, отморозков, чтобы избили или ножом пырнули, не подошлю. Не занимаюсь я такими вещами, и он это прекрасно знает. Я могу только в суд подать или в прокуратуру заявить, а уж с этой стороны он себя просто крепостной стеной оградил. Не подкопаешься. В суд подавать даже смысла нет.
– Почему?
– Очень просто. Бумаги оформлены по закону, и суд, разумеется, присудит ему платить, это понятно. Но в том-то и дело, что платить он не отказывается. Наоборот! Иди, говорит, бери. Что найдешь, все твое. А чего там найдешь? Уставного капитала десять тысяч да фундамент недоделанный? Этого ему и с подрядчиками рассчитаться не хватит.
– А он и им задолжал?
– Само собой! Он всем задолжал. И мошенничество здесь неприкрытое. Но, как ни добивался я, чтобы завели уголовное дело, так ничего и не вышло. Поэтому я и решил Алексея попросить. Но он у нас парень не бойкий, все как-то притормаживал, а потом, когда сказал, что хочет к вам обратиться, я просто духом воспрял. Думаю, если уж Гуров возьмется, толк будет. О вас прямо легенды ходят.
– В самом деле?
– Конечно!
– Хм, занятно. Но я бы хотел уточнить, какие вы имеете причины не доверять тому, кто вел это дело? Ведь для любого решения нужны реальные основания, и уголовное дело нельзя завести по своему хотению. Если следователь, который разбирался с Проскуриным, нашел, что для уголовного дела оснований недостаточно, очень велика вероятность, что именно так и есть. И здесь я навряд ли смогу помочь.
– Нет, нет! – запротестовал Рудецкий. – Как раз сможете, и именно вы. Ведь вас все знают, все доверяют вам. А мне бы только уточнить. Видите ли, когда наводил справки, я краем уха, как бы вскользь, уловил некоторые сведения, из которых следует, что Проскурин предпринимал конкретные шаги, чтобы дело замяли. Точных данных у меня нет, то ли эти из диаспоры ему помогали, то ли еще кто. Но что-то он предпринимал, в этом нет сомнения. Поэтому я и прошу узнать. Вам ведь скажут, вы ведь не с улицы зашли. А мне бы и полунамека хватило. Вы не думайте, я не для того, чтобы компроматы собирать, я к коллегам вашим претензий не имею. Все мы – люди, и все человеческое нам, как говорится, не чуждо. Но мне для себя важно знать. Если там кто-то активно противодействует, это одно. Значит, и соваться без толку. Но если дело просто за информацией, это совсем другой поворот. Я тут пока все эти проделки его распутывал, у меня столько информации накопилось – на десять уголовных дел хватит. И сам расскажу, и с людьми нужными сведу, с такими же, пострадавшими. Он ведь, мерзавец, что затевает? Нас всех здесь «кинул», а на денежки наши такую же аферу, только уже в Таиланде, раскручивает. Думает, там его не достать. Но уголовное дело – это уже не шутки. В этом случае его везде найдут, из-под земли вытащат! Пускай платит!
– То есть, если я вас правильно понял, – сказал Гуров, – вы хотели бы узнать, не оказывалось ли какое-то влияние извне на проведение расследования по делу Проскурина, и, если такого влияния
– Да! Именно! – радостно отозвался Рудецкий.
– Но почему бы вам просто не обратиться к следователю, который ведет это дело, и не предложить свою помощь?
– Что вы! Как можно! А если там действительно чья-то «мохнатая лапа»? Мне не нужны неприятности. Поэтому-то я и хотел бы узнать заранее. Если в деле заинтересован кто-то повыше меня, представьте, что будет, если я вылезу с инициативой. Я не могу рисковать своим положением. Тут счет уже не на деньги. И потом, точных сведений у меня все-таки нет. Если помощники Проскурина из властных структур – это одно, а если из криминальных – это совсем другое. Мне неприятности не нужны. Сначала необходимо полностью прояснить этот вопрос, а потом уж разговаривать.
Тогда в ресторане, слушая эти не очень внятные объяснения, Гуров думал о том, что этот Проскурин, похоже, и впрямь неплохой психолог, «с кем можно, а с кем нельзя», разобрался безошибочно.
Семен Викторович был явно трусоват и при всем горячем желании вернуть свои деньги, кажется, только и думал о том, как бы подстраховаться и снова не попасть «в историю». Поэтому сделать то, что ему было нужно, хотел не сам, а с помощью официальных лиц, специально уполномоченных заниматься такими вопросами. В результате зло будет наказано, справедливость восстановлена законным порядком, безо всякого вмешательства извне, и господин Рудецкий получит возмещение своих ущербов, не рискуя ни здоровьем, ни своим завидным положением.
Так думал Гуров после вчерашней беседы в ресторане. Но сейчас, в связи с новым поворотом дела, изменились и его мысли.
«Как знать, может быть, рассказывая мне свою печальную повесть, Семен Викторович как раз уже понял, что в это дело ему соваться не стоит. Может быть, как раз по этой причине он и решил рассказать все именно сейчас. Дескать, сам он только-только начал наводить справки, как бы ему на негодяя Проскурина воздействовать. Какое тут может быть убийство? Убийство готовить нужно, планировать. Все рассчитать заранее. А он ни о чем таком и в мыслях не держит. У него только одно и желание – законным порядком все решить».
Понимая, что в подобном предположении нет ничего невероятного, Лев решил, что параллельно с работой по Проскурину по возвращении в Москву не помешает поподробнее ознакомиться и с личностью самого депутата.
Вспоминая заявление Рудецкого, что на «заказ» он неспособен, Гуров думал, что как раз подобные утверждения частенько и являются самым достоверным доказательством противоположного. Не исключено, что Семен Викторович утверждал это, уже сделав тот самый «заказ», и тогда впечатление о его удивительной похожести на «братка» – вовсе не обман зрения.
Определившись с действиями в отношении Рудецкого, он начал размышлять о том, кого еще можно было бы внести в список подозреваемых, но в этот момент из подъезда вышел Наиль.
Он шел один, из чего полковник сделал вывод, что все вопросы с Эллой были решены на месте и ехать никуда не понадобилось. Однако, чтобы работа была сделана до конца и не оставалось ненужных сомнений, он «проводил» черный «BMW» в обратный путь, убедившись воочию, что Наиль снова вернулся в ресторан.
Решив, что и ему пора возвращаться «домой», Гуров прибавил газу и вскоре уже парковался возле знакомого роскошного фасада.
Часы показывали половину девятого, и в гостинице снова царили тишина и покой. Игорь уже сменился, и сейчас на ресепшене дежурила миловидная девушка, с готовностью вставшая при появлении Гурова, по-видимому, решив, что это новенький. Выяснив, что перед ней одни из постояльцев, девушка снова опустилась на стул, продолжив чтение какого-то журнала.
Полковник поднялся на второй этаж и, подходя к своему номеру, еще в коридоре услышал прочувствованный диалог из какого-то сериала, доносящийся из включенного на полную громкость телевизора.