Убийца прячется во мне
Шрифт:
— Это что-то вроде бисера, стилизованного под гальку.
— А зачем? Насколько я знаю, обычно в таких горках используют настоящие камни, ту же гальку, щебень. Зачем стекло понадобилось?
— Я художник, я так вижу, — надменно изрекла Лаура.
— Извините, мадам, это не ответ.
— Какой ответ вам еще нужен, если вы сами ответили на свой вопрос? Вот именно, что обычно все используют камни. Но я не все, я Лаура Гессен, мне ширпотреб проектировать не к лицу. Поэтому стекло, так еще никто не делал.
— Отлично! Вот это нормальный, логичный ответ, это я понимаю.
— Это для того, чтобы вода, по желанию хозяина, становилась теплой.
— Спасибо. Это все.
— Все???
— Ну да. Я узнал то, что хотел узнать. Послушаем теперь, что скажет Татьяна.
Иван Макарович позвонил шефу, попросил привести племянницу. Я боялся, что в ожидании звонка она перенервничала и не сможет точно и уверенно отвечать на вопросы. Да и присутствие Лауры могло ее сбить. Но профессор, видно, подумал о том же, поэтому вежливо, но твердо попросил Лауру подождать в приемной, а то «несимметрично получится». Лаура, уловив кивок Петра Викентьевича, спорить не стала, нехотя поднялась и выплыла из кабинета, а вскоре и Танюша появилась в сопровождении дяди.
Иван Макарович задал ей те же вопросы, что и Лауре, но как же разительно отличались ответы! Танюшка раскраснелась, говорила горячо, убежденно, красиво. И любому, даже не знающему предыстории, сразу же становилось ясно, кто тут истинный творец. Ну, а Петр Викентьевич далеко не любой. Он сразу понял всю красоту замысла, отчего пришел в состояние, которого я раньше никогда не видел: сияющие от восторга глаза на мрачном лице человека, убитого горем. Как посредственный дизайнер Петр восхищался талантливым проектом, а как директор «ПЛ» скорбел, что его компаньонша оказалась примитивным плагиатором.
Впрочем, я был уверен, что в глубине души «честный» Петя давно подозревал Лауру, иначе с чего бы он так противился нашим мирным инициативам? Отсюда следует, что скорбел он исключительно оттого, что правду скрыть не удалось, а это симпатий к Петру Викентьевичу отнюдь не добавляло. Татьяна доклад закончила, Иван Макарович попросил ее вернуться в машину и немного подождать, а сам повернулся к хозяину кабинета и пристально уставился ему в глаза:
— Ну, что скажете?
Петр Викентьевич заерзал, как уж на сковородке. Подтверждать очевидное ему очень не хотелось, но и нагло врать, глядя Ивану Макаровичу в глаза, он не осмеливался. Попытался вильнуть взглядом в сторону, не смог.
— Глаз не отводить, — прошипел профессор, гипнотизируя несчастного директора (я его даже пожалел на секундочку), как удав кролика. — Говорите!
— Ну, гм, действительно, Танечка, как бы сказать, докладывала четче… Она как бы да, того, но и Лаура вроде бы изложила… Она того, но и Таня этого…
— Фу-у, батенька, что это вы? Образованный человек, интеллигент, а заговорили, как грузчик с неполным начальным образованием. Но я вас понял: Татьяна, безусловно, этого, ну, а Лаура, увы, того. Осталась сущая мелочь — восстановить статус-кво.
— Это, хм, как?
— Как всегда бывает в таких случаях. Воровка повинится, потерпевшая ее простит. Что вы дергаетесь? Не волнуйтесь, обязательно простит, обещаю.
— Чтобы Лаура?.. Да вы ее не знаете… Она никогда…
— А куда ей деваться? Это видели? — Профессор извлек из кармана мобильник. — Век технического прогресса, куда деваться? Мог ли я в начале службы представить, что такие устройства вообще появятся, а сейчас они общедоступны. Раньше, помнится, когда требовалось кого подслушать либо беседу записать, так, не поверите, тонну бумаги исписать нужно было, чтобы чудо-технику из спецфонда получить, а теперь? Теперь любой студент может свободно купить телефон со встроенным диктофоном.
— Так вы все записали?
— А как же! Или вы меня за недоумка держали? И не только дам записал, но и наш с вами разговор. Короче, мне недосуг, потому даю вам пятнадцать минут. Или я получаю письменное признание Лауры, или сегодня же эти интервью будут выложены в Сети с соответствующими пояснениями.
Не стану подробно описывать последующие события, муторно. Лаура вопила в своем кабинете так, что стены тряслись, но в конце концов позволила компаньону себя уговорить. Что бы там о ней ни думали, но дурой Лаура никогда не была. Когда на одной чаше весов недолгое унижение всего перед двумя незнакомцами, а на другой — унижение публичное, за которым неизбежно последует крах карьеры и полное забвение, о чем думать? Из двух зол выбирают меньшее.
Справедливость восторжествовала, как, по идее, и должно быть, но, к сожалению, далеко не всегда бывает. В данном случае установить истину помогла сущая безделица, странный казус, продукт попыток природы защититься от безалаберности человека. Черноморские стекляшки подобны янтарю, который Балтийское море выносит на берег тоже в виде невзрачных тусклых камешков, но в отличие от янтаря не стоят ничего. Однако для нашей Танюши они оказались ценнее любого янтарного ожерелья, ибо помогли ей дважды.
Сначала она смогла доказать свое авторство. Смогла только потому, что решила использовать столь необычный, позабытый уже материал, иначе бы ей опытную Лауру не переиграть даже с помощью профессора. А месяц спустя Таня получила-таки свой приз. Ее проект был признан лучшим, вполне заслуженно на мой дилетантский взгляд, хотя на решение жюри, несомненно, повлияли ностальгические воспоминания председателя, тоже, как выяснилось, любившего в детстве собирать стеклянные камешки.
Глава вторая
Завязка, 22 октября, понедельник
Необычная клиентка, или О пользе цинизма
Конец октября в Москве — сезон непредсказуемый: порой бывает солнечным и сухим, но чаще, увы, — пасмурным и сырым. Вот и нынешняя осень выдалась плаксивой, а нынче с утра особенно пакостно. И не то чтобы холодно, но как-то промозгло, отчего на улицу выходить совсем не хотелось. Не хотелось, но надо, необходимо посетить родное издательство. А поскольку такие визиты, всегда планируемые как краткосрочные, обычно имеют тенденцию затягиваться, я заранее предупредил Ивана Макаровича, что могу задержаться, тем более никаких дел на сегодня не планировалось.