Убийца с лицом ребенка
Шрифт:
– Мы пока еще не нашли эту микрокамеру, – ответил ему Горпищенко.
– А давай поспорим на пять тысяч баксов, что она лежит в чреве одной из этих мерзких рыб? – прорычал Ваня, налил себе из бутылки еще один стакан и быстро опрокинул его в рот.
– Я вывожу вас из состава оперативно-следственной группы, – побледнев, сказал Горпищенко и сморщил лоб. – И прошу покинуть помещение немедленно.
– А вот это ты видел? – показал ему дулю Ваня. – Это я тебя сейчас выведу на чистую воду.
При этом Ваня нырнул правой рукой себе под пиджак и вытащил из кобуры боевой пистолет.
– Я же тебя предупредил, – зло сказал следователю Скоморох. – Теперь это добром не кончится.
Все находившиеся в кабинете люди замерли, как восковые фигуры.
– Режь вторую тварь, – приказал Маше Ваня, размахивая пистолетом. – Если в ней тоже не окажется камеры, порешу вас всех на месте, а затем этого паршивого кота, который по указанию Снаткина сожрал доказательство его вины.
– А какая она из себя? – еле выдавила слова Маша. Ее руки начали мелко дрожать.
– Четверть булавки, – пояснил Ваня и его зрачки перестали исполнять танец смерти, остановившись там, где они и должны были быть.
Скоморох тут же сообразил, что задумала Маша и вымученно улыбнулся ей.
– Начинай, Машуня, – ласкаво сказал он. – Я уверен, что у тебя сейчас все получится.
Маша вынула из ведра вторую неживую рыбу, полоснула ее в наступившей смертельной тишине, и отошла от стола. Когда Ваня склонился над рыбой, Маша вдруг вскрикнула «Вижу ее!» и ринулась к столу. Она сунула руку в разрезанную рыбу и вытащила блестящий в свете лампы маленький квадратик.
– Это она? – спросила Маша Ваню.
– Конечно, она, – пряча пистолет в кобуру, сказал Ваня совершенно успокоившись. – Отдай ее этому Фоме неверующему, – кивнул он в сторону следователя прокуратуры.
Маша пошла к Горпищенко с распахнутыми настежь огромными зелеными глазами, не моргая.
– Вы ее искали? – спросила она, протягивая Горпищенко металлическую клипсу с левого уха.
Горпищенко молчал и, как видно, не собирался участвовать в этом спектакле. И тогда Скоморох кинулся к Маше сзади, обхватил своими руками ее пышную грудь и шепнув ей на ухо: «Умница», следующим движением схватил с ее ладони клипсу, сжал ее в кулаке с победным криком: – Мы нашли ее! Это гениально! Это мог предвидеть только Ваня. Мы должны немедленно передать ее технарям для проверки и распечатки данных.
– Третью рыбу резать не будем? – спросила Маша Горпищенко.
– Почему нет, – подсуетился Скоморох. – решили резать всех значит всех. Алексей Викторович, – обратился Скоморох к следователю. – У меня для вас есть конфиденциальная информация.
В коридоре Скоморох резко выдохнул и тихо сказал:
– Ваня инвалид второй группы. Эпизодическая параноидальная шизофрения. Получил инвалидность в войне с сепарами. Припадок наступает только в результате употребления спиртных напитков. Я специально не вынул из стола эту бутылку, а он запомнил и все, полетел с катушек.
– Как вы все мне осточертели, – устало сказал Горпищенко, – как я вас всех ненавижу. Зачем вы держите в своем отделе этого сумасшедшего? Он же когда-нибудь лично вас пристрелит.
– Мы своих не предаем, – холодно ответил Скоморох.
– Как я мог повестись на предложение этого идиота? – качал головой Горпищенко. – Тренированные рыбы, съедающие микрокамеры! Мне самому нужна уже психиатрическая помощь.
В этот момент распахнулись двери кабинета и в коридор выскочил с воплем Кочерга. На ладони правой руки майора полиции в рыбьей крови лежала черная с трехмиллиметровой антенной микрокамера.
– Получается, что микрокамер было две, – радостно сообщил он. – Будем составлять протокол обыска?
– Где вы ее нашли? – осипшим голосом спросил следователь.
– Она застряла в глотке третьей рыбы, – объявил Кочерга.
Горпищенко схватил микрокамеру и сунул ее в карман брюк.
– Так кто из нас идиот? – спросил Скоморох.
В этот момент зазвонил телефон Горпищенко.
– Докладываю, – сообщил ему голос в мобильнике – Свидетель Перман Юрий Львович в результате наступившей гипогликемии чуть не отдал богу душу. Я был вынужден вызвать скорую помощь и поместить его в больницу.
– Кто это? – спросил Горпищенко, хотя сразу понял, что случилось.
– Лейтенант Скворцов.
– Мудак ты, а не лейтенант. Кто тебе давал право вызывать скорую помощь?
– Ага. Лучше быть мудаком, чем сидеть за превышение должностных полномочий, повлекших смерть.
– Лейтенант, – приказал Горпищенко, – пиши на имя прокурора города рапорт о том, что произошло.
Следователь обернулся к Скомороху.
– Предварительные итоги такие: взяткодатель Перман в больнице, что срисовала эта камера, нам неизвестно. Что я скажу утром прокурору города? Что надо менять меру пресечения Снаткину на подписку о невыезде? Так он меня ногами забьет и будет прав.
– Если история с Ваней дальше нас не пойдет, гарантирую тебе полную поддержку со стороны Ореста Ивановича.
– Неужто наш прокурор является тоже вашим агентом? – скептически усмехнулся Горпищенко.
– Сейчас, нет, – ответил двусмысленно Скоморох, и помолчав, добавил, – а что касается взяткодателя, то куда он денется с бронепоезда? Я лично доставлю его завтра в прокуратуру. Не люблю, когда река вдруг меняет свое русло.
6
Адвокат Кемельман откинулся на мягкую спинку кресла и спросил полковника Снаткина. – Ты считаешь этичным, получение денег в своем рабочем кабинете за проданные раннее акции?
– Это запрещено законом? – возмутился Снаткин.
– Я говорю о другом, – спокойно продолжил Альберт. – Ты получаешь деньги от предпринимателя на своем рабочем месте. Это фиксирует жучок. А дальше просто дело техники. Аркадий, например, заявляет, что купил у тебя акции по такой цене под давлением с твоей стороны. Появляются свидетели, которые подтверждают, что Аркадий одалживал у них деньги под проценты и жаловался, что живодер Снаткин грозится разделаться с ним, если он к сегодняшнему дню не доставит ему обусловленную сумму. У следствия есть человек, который передал деньги, наверное есть запись разговора Аркадия с тобой о том, что деньги уже в пути, сам пакет денег, твои первичные показания о том, что деньги эти принадлежат тебе. Круг замкнулся. Может такое развитие событий пройти через суд? Чисто риторический вопрос. С учетом твоего должностного положения и полученной суммы, лет восемь судья определит даже сочувствуя тебе.